Да и откуда им взяться, если мне всего двадцать, отца никогда не видела, а мать работала вахтами, пока однажды, лет пять назад, просто не вернулась? Нашла там кого то, решив, что пятнадцатилетняя дочь уже достаточно взрослая и самостоятельная.

Бог ей судья.

А вот бабуля ушла в прошлом году. Девяносто пять лет – приличный возраст.

Надо отдать должное, мама все же приехала к ней на похороны, помогла с организацией, потому что сама бы я точно не справилась. А после она сказала, что на дом в качестве наследства не претендует, оставила все мне и уехала, поминай как звали.

Там, на другом конце страны, у нее теперь была новая семья: муж и маленький ребенок. Я ей была не очень то нужна. Она мне, впрочем, тоже. За годы я успела привыкнуть, что ее не было в моей жизни, поэтому и смысла менять что то не видела.

Добравшись на последнем автобусе до своей заметенной снегом остановки, я выбралась на пустынную улицу. Как и всегда, здесь горел единственный фонарь, и если бы не удачное расположение дома буквально в десяти метрах, я бы, пожалуй, побоялась возвращаться по темным улицам одна.

По привычке открыв уличный почтовый ящик, я выгребла оттуда гору листовок и рекламы, которой щедро забрасывали распространители. На растопку пойдут!

Уже в доме, разувшись и сбросив старенькое пальтишко, я поставила греться чайник. На часах почти полвторого ночи, а у меня со сбитым графиком работы и сна еще никакой усталости.

Я бы, может, и пошла спать, но если не растоплю печь, то дом окончательно выстудится уже к утру.

Открыв заслонку, принялась разводить огонь. А после бросать на подкормку хрупкому пламени добытую рекламу. Бросала листовки по одной, не читая, пока рука сама не замерла буквально в нескольких сантиметрах от дверцы печи.

В пальцах я сжимала продолговатый конверт из плотной бумаги. Золотое тиснение на нем искрилось тонкими буквами.

«Приглашение», – прочла я.

Повертев письмо, поняла, что вдобавок оно еще и вскрыто. Сбоку кто то очень аккуратно надрезал его ножницами.

Вначале в груди поднялась волна возмущения. Кто посмел совать нос в мою корреспонденцию?

Но, достав плотную бархатистую картонку, поняла, что это явно не мое.

Мне неоткуда получать приглашение на ТАКОЙ бумаге. И хотя в душе ожила вера в чудо, реальность оказалась куда прозаичнее.

«Приглашение на одну персону: Вронской Веронике Павловне.

Ежегодный закрытый благотворительный вечер „Тем, кому за миллион“.

Начало 1 декабря в 21:00».

Дальше я мазнула взглядом по адресу загородного пафосного клуба для богатеев «Зевс» и отбросила приглашение на стол. Об этом месте у обычного люда ходили только слухи. Завистливые.

В основном про то, что там ложками черную икру едят!

Я еще раз покосилась на конверт.

Да уж.

Выглядит либо дурной шуткой, либо ошибкой. А еще вероятнее, кто то просто выбросил это приглашение, решив, что мой почтовый ящик – отличная мусорка.

Потому что меня зовут Алисой, и фамилия, почти как у Булычева, Селезневская.

Одна беда: я не в сказке, и «за миллион» у меня только проблем.

* * *

Утром – хотя для кого то одиннадцать часов это уже разгар дня – я открыла глаза. Встала, умылась, поплелась на кухню. Там поставила чайник, а пока он грелся, со скучающим видом изучала полупустой холодильник.

Я отнюдь не лентяйка и тем более не разгильдяйка, но мне просто физически не хватало времени на полноценную готовку, чтобы и завтрак с кашей, и на обед набор из трех блюд и компота.

В итоге сварила два яйца и, запивая их чаем, задумчиво разглядывала танец одиноких пылинок в пробивающихся лучах солнца. Они медленно оседали вниз на то самое вчерашнее приглашение для тех, «кому за миллион».