|
Через несколько минут мягко захлопнулась входная дверь. После всего происшедшего усидеть на одном месте было трудно. Евгений вскочил и принялся описывать круги вокруг стола, стоявшего в центре комнаты. Обстановка ее не изменилаясь с тех памятных лет, когда он забегал за Артемом, чтобы позвать друга играть в футбол. Та же плюшевая зеленая скатерть, та же тяжелая хрустальная ваза, полная румяных яблок. Робко, словно стесняясь, что его застанут за недозволенным, Евгений прошел мимо громоздкого старинного буфета и, приоткрыв дверь, заглянул в комнату, когда-то принадлежавшую школьнику Артему. В ней все осталось как было. Даже пионерский галстук, аккуратно завязанный на деревянной подставке глобуса. Рядом с письменным столом стояла этажерка с учебниками. На диване сидел пожелтевший от времени поролоновый заяц, которым они когда-то играли в регби. Все предметы, находившиеся в комнате, обладали мемориальной значительностью. Заботливые руки Ариадны Васильевны сохраняли детский и юношеский быт Артема с завидной трепетностью. Сюда можно было хоть сейчас приводить школьников на экскурсию.
Евгений поймал себя на мысли, что вся обстановка точно отражала ожидание матери неизбежного кровавого финала жизни сына. В самом деле, кто же с такой педантичностью будет поддерживать порядок в уже давно нежилой комнате! Он прикрыл дверь с чувством неловкости от прикосновения к чужой тайне. Думать об Артеме не хотелось. Вернее, мозги были настолько перегружены, что ни на одной мысли сконцентрироваться не получалось. Пройдя в небольшой овальный холл, Евгений сел в старое низкое кресло и, взяв лежавший на подлокотнике пульт, включил телевизор. На экране возникло лицо вице-премьера, энергично сверкавшего очками. Евгений прислушался к дикторскому тексту. Речь шла о заказном убийстве Артема Давыдова. Картинка сменилась, и в поле зрения объектива оказалось место убийства. Тот же грязный снег с уже неразличимыми каплями крови и невыкуренная сигара заставили Евгения съежиться. Вторично оказаться возле серой стены клуба было выше его сил. С хриплым стоном он выключил телевизор.
* * * Ариадна Васильевна вернулась поздно ночью. Евгений очнулся от тяжелого сна и долго не мог прийти в себя. — Это хорошо, что ты поспал, — сиплым голосом произнесла хозяйка. — Посидишь со мной. Мне уже не заснуть. Она направилась на кухню. Через несколько минут оттуда раздался звук работающей кофемолки. Евгений понял, что ему предстоит пережить тяжелую ночь. Стараясь не шуметь, проскользнул в ванную, где освежил лицо холодной водой, прополоскал рот, печально поглядев на свое помятое отражение в зеркале, и отправился на кухню. — Иди, иди в комнату, я даже Артема сюда не пускала. — Евгений подчинился. Усевшись на диванчик с изогнутой спинкой, приготовился к томительной беседе. Чтобы как-то выразить соболезнования, принялся вспоминать слова и фразы, которыми обычно утешают в подобных случаях. Но в голову лезли иные мысли типа «не следовало Артему соваться в это дело». Легко сказать, не следовало… Еще сегодня утром Артем считался недостижимым идеалом, в своем величии вызывавшим не зависть, а поклонение. Евгений сомневался, что старый приятель вообще вспомнит его. И в самом деле, кому нужен нищий безработный усталый инженер, живущий в коммуналке? А вот поди ж, и дня не прошло, как он, Евгений, уже готов с позиции живого человека сокрушаться по поводу неправильной жизни погибшего и снисходительно давать уже никому не нужные советы. В комнату вошла Ариадна Васильевна с подносом в руках. На нем стояли фарфоровый кофейник и чашки с дымящимся кофе. Евгений бросился помогать. — Сама, — осадила его хозяйка. Поставила поднос на стол. Села, закурила, сделала несколько глотков кофе, жестом предложила последовать ее примеру и отвела взгляд с сторону. Молчание тяготило Евгения. Он считал своим долгом сказать какие-то доходчивые проникновенные слова. |
