Говорит она мужу своему, царю Симеону:

— Видела я во сне, что из Москвы сизый орел налетел на нас, грозная туча надвинулась на наше царство.

А в то время из Москвы собрался идти на Казань великий князь московский со своими грозными полками, со старыми воинами-казаками.

Не доходя пятнадцати верст до Казани, сделали они подкопы на Булак-реке, на другой реке Казанке; зарыли в землю пороховые черные бочки под самое Казанское царство и зажгли свечу воска ярого, чтобы поджечь порох.

А на стене Казани-города похаживают татары, посмеиваются над грозным царем:

— Не взять тебе Казани ни во сто лет, ни в тысячу.

Разгневался тут царь на своих слуг-канонеров, начал их казнить за измену, за то, что не сумели они устроить подкопы, взорвать городские стены. Испугались канонеры, друг за дружку попрятались, только один из них, молодой воин, сказал царю:

— Великий государь, не вели ты казнить нас, верных твоих слуг: ведь на поле больше воздуху — горит на поле свеча быстрее, а в земле горит медленней — оттого и нет еще взрыва.

Призадумался тут Иван Васильевич, понял, что правду говорит его слуга, и стал терпеливо дожидаться взрыва.

Догорела в земле свеча, зажгла порох, растреснулась высокая гора, распались на куски белокаменные палаты царя Казани, и взошел в город царь Иван Васильевич.

И догадалась тут царица Елена встретить Грозного царя с хлебом-солью, встретила она царя радостно, низко ему поклонилась.

Понравилась царю покорность Елены, и помиловал он царицу, привел ее в христианскую веру, а царя Симеона приказал казнить за его гордость, снял с него корону и порфиру и надел их на себя, взял в руки царский скипетр и сделался царем на Москве, и сама Москва тогда же основалась и покрылась великой славой.

Садко, богатый гость

Велик и богат славный город, государь Великий Новгород: не окинешь глазом его широких концов, не перечтешь его посадов и пригородов.

Весело живут в нем богатые гости — новгородские купцы: то и дело задают пиры на весь мир в своих светлых расписных хоромах; сидят гости за столами белодубовыми, едят яства сахарные, пьют напитки медвяные, гусляров-певцов искусных слушают-потешаются.

Во всем Новгороде нет гусляра искуснее Садка; наперерыв зовут его играть на барские и купеческие пиры; тем только Садко и промышляет и живет себе припеваючи, на судьбу не жалуется.

Только пришли и на Садка черные дни: и день, и два, и три никто не зовет его играть на пир. Соскучился Садко, бродит без дела, пошел к Ильменю-озеру, сел на горюч белый камень и начал песни напевать, на гуслях подыгрывать.

Видит Садко: всколыхнулось озеро, заходили по нем волны; удивился и испугался Садко и ушел домой в Новгород.

И опять целых три дня не зовут Садка играть на пиры, и опять пошел он от скуки к Ильменю и заиграл на гуслях. Всколебалось, расшумелось широкое озеро — из воды показался грозный царь морской и повел к Садке такую речь:

— Полюбилась мне, Садко, искусная игра твоя. Чем мне тебя пожаловать за нее? Мог бы я дать тебе и серебра и золота — да лучше научу тебя, как разбогатеть. Поди ты на пир к новгородским купцам и побейся с ними о великий заклад, что есть в Ильмене-озере рыбки о золотых перьях. Поставь ты на заклад свою буйную голову, а купцы пусть поставят лавки товара красного; сплети себе шелковый невод и приходи к Ильменю ловить рыбок: брошу я тебе в сети трех златоперых рыбок — выиграешь ты заклад и разбогатеешь.

Вернулся Садко домой и видит — как раз пришли за ним звать его играть на богатом пире. Долго играл Садко, тешил гостей сладкими песнями; напоили его хозяева крепкими медами, заморскими винами, угостили сахарными яствами, и разошелся Садко под конец пира, расхвастался:

— Знаете ли вы, честные гости, какое в Ильмене-озере есть диво-дивное, чудо-чудное — есть в Ильмене рыбки в золотых перьях.