Царевич, вспомня слова Фелицы, улыбнулся и сказал:

— Я не имею чести вас знать, ни вы меня не знаете; поэтому ваши слова я приписываю обыкновенной светской учтивости, а не моим достоинствам; иду же я искать розу без шипов, что не колется.

Тут заговорил и другой:

— Намерение ваше прекрасно; но сделайте милость, останьтеся с нами хоть несколько дней; у нас тут превесело.

Хлор отвечал, что ему назначен срок и останавливаться недосуг: опасается ханского гнева. Они же старались его уверить, что ему отдых нужен для здоровья и что лучше и удобнее места не найдет, ни людей усерднее их. Наконец мужчины и женщины, взяв друг друга за руки, сделали около Хлора и его проводника круг и начали плясать и скакать, не пуская их далее. Но пока они вокруг вертелись, Хлора под руку ухватил Рассудок и выбежал с ним из круга так скоро, что те не могли их удержать.

Пройдя далее, нашли они Леньтяг-Мурзу, прогуливавшегося с своими домашними. Увидя Хлора с провожатым, тот принял их ласково и просил зайти в его избу. Они, устав маленько, зашли к нему. Он посадил их на диван, сам же лег возле них посреди пуховых подушек, покрытых старинною парчою; его же домашние сели около стены. Потом Леньтяг- Мурза приказал принести трубки и кофе. Услыша же от них, что табаку не курят, кофе не пьют, велел ковры опрыскать благовонными духами; после чего спросил Хлора о его приходе в зверинец. Царевич отвечал, что по приказанию хана он ищет розу без шипов, что не колется. Леньтяг-Мурза, дивясь, что в таких молодых летах предпринял такой труд, заметил:

— И старее тебя едва ли на то станет. Отдохните, не ходите далее! У меня здесь есть люди, что также найти старались, да, устав, бросили.

Один из сидевших тут же встал с места и сказал:

— Я сам не раз хотел дойти, да соскучился, а вместо того остался жить у моего благодетеля Леньтяг-Мурзы, который меня и кормит.

Среди этих разговоров Леньтяг-Мурза уткнул голову в подушку и заснул. Как сидевшие около стены услышали, что Леньтяг-Мурза храпит, то полегоньку встали; одни пошли наряжаться и украшаться, другие легли спать, третьи начали всякий вздор говорить, четвертые ухватились за карты и кости, и при всех этих занятиях одни сердились, другие радовались, и на лицах всех выражались волновавшие их разные чувства. Когда Леньтяг-Мурза проснулся, все опять собрались около него и внесли в горницу стол с фруктами. Леньтяг-Мурза, оставаясь посреди пуховых подушек, потчевал оттуда царевича, который весьма прилежно примечал все, что там ни делалось. Но лишь только Хлор принялся отведывать предлагаемое им Леньтяг-Мурзою, как проводник его Рассудок за рукав его дернул полегоньку. Кисть прекрасного винограда, которую царевич держал в руках, рассыпалась по полу; сам же он, опомнясь, тотчас встал, и оба вышли из хором Леньтяг-Мурзы.

Вскоре увидели они двор крестьянский с участком отлично обработанной земли, на которой был засеян всякий хлеб: и рожь, и овес, и ячмень, и гречиха; иной поспевал, другой лишь выходил из земли. Далее увидели луга, на которых паслись овцы, коровы и лошади. Хозяина они нашли с лейкою в руках: он обливал рассаживаемые женою его огурцы и капусту; дети же были заняты в другом месте: щипали сорную траву из овощей.

— Бог помочь, добрые люди! — сказал Рассудок.

— Спасибо, баричи! — отвечали они и, кланяясь царевичу незнакомо, просили Рассудок любезно: — Загляни к нам, милости просим! И матушка твоя, ханша, нас жалует, навещает и не оставляет.

Рассудок с Хлором зашли к ним на двор. Посреди двора стоял старый и высокий дуб, под ним широкая, чисто выскобленная лавка, а перед лавкою — стол. Гости сели на лавку; хозяйка с невесткою разостлали по столу скатерть и поставили на стол чашу с простоквашею, другую с яичницею, блюдо блинов горячих и яиц всмятку, а посредине ветчину добрую; положили тут же ситный хлеб да поставили возле каждого крынку молока, а после, вместо закусок, принесли сот и огурцов свежих, да клюквы с медом.