— Торможение! — крикнул Марат. — Держись!

Жилец послушно вцепился огромными ладонями в серые, сочащиеся лимфой края капитанской утробы. Не выдержит, сказал себе Марат, слишком крупный, утроба ему мала, он неправильно согнул ноги и спину не прижал…

— Прижмись! — заорал он.

— Что??

— Спиной прижмись!!

Жилец не понял, дико ощерил рот. Спустя несколько мгновений Марат увидел несущуюся им навстречу сплошную стену желтых зарослей. Оторвать взгляд от переплетения кривых ветвей, от разноцветного шевелящегося леса, летящего навстречу с огромной скоростью, было невозможно — но страшнее было видеть глаза легендарного преступника, расширенные зрачки, в которых полыхал чистый восторг.

Марата выбросило из утробы и ударило о стену.

— …Очнись! — протяжно, на выдохе кричал Жилец. — Слышь, фраер! Очнись, очнись!

Его сиплые вопли не имели отношения к загробному миру — это был рев раненого, пострадавшего, но очень живого существа. Марат понял, что спасся, и разлепил веки. В голове гудели апокалиптические колокола, болела спина и шея.

Мигало аварийное освещение. Жилец лежал на спине возле капитанской утробы, придавленный телом пилота.

Отчаянно пахло горелой органикой.

Марат осторожно подтянул к себе колени, сел, привалился спиной к дрожащей стене капсулы.

Не только живой, но и невредимый, подумал он. Дважды повезло. Когда вернусь, уйду в монастырь. Я пилот, меня возьмут сразу… Отсижу, сколько надо, и приму постриг…

— Ага… — легендарный вор ухмыльнулся. — Я думал, ты готов… Молодец, крепкий… Помоги…

Марат подполз, кое-как отвалил в сторону мертвеца, глядевшего стеклянными, сильно выкаченными глазами, наклонился.

— Осторожно… — басом велел Жилец. — Позвоночник поврежден… Или сломан.

— С чего ты взял? — спросил Марат.

Легендарный вор издал тяжелый неприятный звук, гибрид стона и рычания, выражавший досаду, усталость, презрение — и одновременно веселье.

— Идиот. Мне сто тридцать лет. Я пять раз его ломал.

— Говорил: спиной прижмись…

Жилец опять зарычал, его лицо побелело.

— Спокойно, — сказал Марат. — Мы живы, корпус цел. Считай, повезло. У нас есть аварийный аккумулятор, двадцать тысяч ампер-часов. И медицинское оборудование. Я перетащу тебя в утробу и запущу программу. Через полчаса будем знать, где и что сломано.

— Давай, — разрешил великий уголовник. — Только учти, я тяжелый…

Марат взял его за предплечья и потянул. Жилец издал глухой стон, лицо перекосило судорогой.

— Да, — сказал Марат. — Тяжелый.

— Не болтай, кретин… Делай…

С третьей попытки огромное тело удалось поместить в пилотский ковш. Марат настроил программу, края утробы завибрировали и сомкнулись над телом Жильца, из пор с отвратительным звуком стал выдавливаться розовый анестетик.

Только теперь, когда пассажир был в относительной безопасности, пилот мог подумать о себе.

Сел на пол, ощупал ноги и ребра.

Всё просто. Пилотом надо родиться. Кроме того, надо, чтобы отец был пилотом и воспитал сына в старой традиции. Еще надо, чтобы отец отправил пятилетнего отпрыска в Пилотскую академию: закрытое привилегированное заведение, где в полной изоляции умнейшие и терпеливейшие педагоги превращают мальчиков в свехсуществ, умеющих вести эмоциональный диалог с самыми сложными биомашинами.