Иногда мне казалось, что я со стороны наблюдаю за чьими-то жизнями. А особенной чертой всего этого было то, что многие люди из снов были в необычных нарядах, которые я видела только на картинках в книжках. Они странно разговаривали на непонятных языках, жили в диковинных домах, в незнакомых городах. Там не было высоких домов, электричество не освещало дороги, и лошади ходили по улицам.

По началу людей было так много, что я почти никого не запоминала, все лица сливались в один мелькающий поток. Кусочки детства, юности. Мальчики, которые в молодом возрасте учились драться на мечах (у нас были игрушечные в приюте, я видела, что это такое), девочки в широких платьях до пола жеманничали перед зеркалом… Иногда я видела страшные наказания, непонятные мне, пугающие до дрожжи. Поле того, как во сне мне показали, как выпороли кнутом красивого светловолосого мальчика и у того вся спина была в крови, я в истерике рыдала целое утро и никто не мог меня успокоить. Постепенно, с течением времени я взрослела, и дети в моих снах взрослели вместе со мной. Сны снились почти каждую ночь, и постепенно я привыкла к ним, как любой человек привыкает к неизбежному…

Со временем людей во снах становилось меньше и начала даже их узнавать. Сны стали более предметные и замедлились. Одни и те же юноши и девушки могли по нескольку раз за месяц появляться в моем сне, то на минутку, то на несколько мгновений. Теперь можно было просмотреть пусть коротенько, но почти логичный цельный кусочек жизни кого-то одного. Час жизни одного мальчика, десять минут жизни другого, полчаса времяпровождения девочки-жеманницы или какого-то взрослого грозного мужчины. Мне даже становилось интересно. Как в кино… Пусть я видела, естественно, не всю жизнь, потому что, людей по-прежнему оставалось еще очень много. Я их путала, забывала лица, иногда проходило несколько месяцев между появлениями моих «любимчиков»… Помню мне очень понравилась одна красивая девочка, она жила в каком-то большом людном городе около моря. Она так была похожа на меня, такая же белокурая и худенькая. Любила мечтать и сидеть у окна, смотреть на небо и читать книги. Правда у нее были папа и мама, и я восхищенно вздыхала, когда мне удавалось подсмотреть за их «идеальной» (по моему мнению) жизнью. Ей дарили подарки, куклы и игрушечные домики украшали ее спальню. Родители возили ее в зоопарк и на пляж. У нее был маленький смешной щенок, лохматый и игривый. Я тихонько завидовала ее жизни, счастливой и беззаботной, мне так нравилось подсматривать за ней… Но однажды, когда мне было около семнадцати, она пропала из моих снов и больше никогда не вернулась…

В семнадцать лет я стала вести дневник. Это было модно среди наших девушек, и я не стала исключением. Туда я записывала свои признания в любви Андрею, свои мечты и, конечно же, сны. Не знаю, почему это показалось мне важным. Сначала людей во снах было так много, что я едва успевала каждому выделить по одному предложению.

«Блондин сбежал сегодня из дома. Его поймали, и отец собственноручно выпорол и запер в комнате».

«Актриса с родинкой сегодня впервые выступила на сцене в театре. Провал».

«Мальчик с длинными волосами придумал своей маме подарок — лак для ногтей, который можно один раз нанести и менять цвет хоть десять раз на дню, дотрагиваясь кисточкой определенного цвета до ногтя».

И так далее… Но после того как я исписала две толстые тетрадки и ни разу не повторился персонаж, я поняла, что это бесполезно — их слишком много, и забросила записи…

* * *

В восемнадцать лет нас выпустили из приюта во взрослый мир. Я ужасно боялась и нервничала, ничего не знала и не понимала в жизни. Но Андрей успокаивал — у него уже был план. Я во всем положилась на своего парня. Мы решили, как только получим паспорта — тут же поженимся.