Глава двадцать восьмая

Несколько часов спустя женщины удобно расположились на полу спальни среди разбросанных одеял и соломенных тюфяков. Изабель вернулась в комнату девушки в сопровождении еще трех «сиделок». По дороге в кухню старой служанке пришлось ненадолго прервать шахматную партию, в которую углубились сэр Андрас и настоятель. Она объяснила мужчинам, что принцессе стало хуже и одна Изабель не справится и что присматривать за девушкой придется, судя по всему, всю ночь. Мужчины с готовностью согласились, чтобы к принцессе Ундине отправился весь монастырский женский состав. Изабель, пересказывая разговор, весьма похоже изображала притворно сострадательный голос настоятеля, когда он отдавал распоряжение женщинам провести ночь в комнате принцессы. Изабель предложила мужчинам проведывать девушку в течение ночи. Но настоятель пояснил, что будет гораздо полезнее, если все это время они будут молиться за принцессу Ундину. Хотя сэр Андрас, похоже, искренне переживал за девушку, он все же поспешил согласиться с настоятелем, что принцессе гораздо полезнее отдохнуть без гостей и что она сама вряд ли захочет, чтобы к ней кто-то заглядывал.

И разумеется, отпала необходимость сторожить у двери и под окном принцессы. Даже если бы принцесса поправилась настолько, чтобы ускользнуть из монастыря — в чем Изабель сильно усомнилась, — все же ей это не удалось бы, потому что в спальне на всю ночь останутся четыре пожилые женщины.

Девушку охватило прекрасное чувство свободы, она выпила потрясающего вина, принесенного старой женщиной. Вся компания смеялась и разговаривала, не обращая внимания на позднее время. Изабель посвятила подруг в тайну Кики, и женщины не могли удержаться от вопросов о родном времени девушки, об обычаях и верованиях ее мира. Их лица разгорелись от волнения не меньше, чем от вина.

— Мне лично очень понравилось разучивать танец крошечных цыплят, — сообщила Гвенит, обмахивая ладонью разгоряченное лицо.

— Танец маленьких утят, — хихикнув, поправила ее Кики.

— Танец маленьких утят, — повторила Гвенит. Глаза старухи сверкали.

Кики усмехнулась, глядя на нее.

— Дайте мне чуть-чуть передохнуть, и я вас научу еще одному танцу, — Она вопросительно вскинула брови, — А как вам песня, под которую его танцуют?

Все четыре женщины восторженно заохали. Кики подумала, что это похоже на ночную пирушку ее родного времени. И год, стоявший на дворе, не имел никакого значения; женская дружба объединила их на празднике жизни, и эта дружба была вечной. Пока женщины оживленно обсуждали, что бы им хотелось узнать еще. Кики негромко напевала, пытаясь припомнить все слова классической песни Ареты Франклин «Respect». Когда они с лучшей подругой Сэнди были капитанами команд болельщиков, они придумали подчеркнуто сексуальный танец, который под эту песню исполняли на общем собрании колледжа перед началом атлетических соревнований — для поднятия духа команд; Кики была уверена, что вспомнит все движения. Девушка окинула взглядом свою нынешнюю команду. Им наверняка понравится…

— Нет, Бронвин, ты должна прищелкивать пальцами обеих рук одновременно, в такт со словами, и… ну да, перед тем как вы вскидываете головы и поете «совсем немного, совсем немного», — снова принялась объяснять Кики старой женщине.

— Ундина, и после этого мы начинаем вилять задницами? — спросила Гвенит.

Но Изабель ответила раньше:

— Да. Мы виляем задницами и одновременно задираем головы.

Кики с трудом подавила улыбку. Старые леди с жаром бросились разучивать движения танца и слова «Respect». И она была вынуждена признать, что у четырех немолодых женщин обнаружились приличные голоса и прирожденное чувство ритма.