Барабанная дробь пальцев по деревянной столешнице вывела Джереми из задумчивости.

— Ты собираешься в одиночку выпить всю бутылку? — насмешливо поинтересовалась Люси.

Джереми, конечно же, не рассчитывал, что Люси составит ему компанию. Он не имел права спаивать ее. Она была младшей сестрой и подопечной Генри. Что касается Джереми, то он воспринимал Люси как кару небесную за свои грехи. Она досаждала ему уже много лет, а сегодня как будто сошла с ума. Джереми не мог взять в толк, как девушка посмела порваться ночью в его спальню и зачем ей это понадобилось.

Ему хотелось стереть из памяти ее нелепый поцелуй, но он не мог этого сделать. Из головы у него не выходило словечко «тренироваться», которым она объяснила свой странный образ действий.

Просьбу Люси выпить он тем не менее оставил без внимания. Снова наполнив стакан, Джереми подошел к камину и сел напротив гостьи.

Проведя рукой по волосам, Джереми тяжело вздохнул.

— Мне неприятно спрашивать тебя об этом. Честно говоря, я даже опасаюсь услышать твой ответ… — забормотал он. — Но все же скажи, для каких целей ты тренируешься? Ты собираешься кого-то поцеловать?

— Да.

— Какого-нибудь местного молодого человека? Я его знаю? Может быть, это сын викария?

— Нет, это Тоби.

— Тоби? — изумился Джереми. — С какой стати тебе вздумалось целовать его? Он же без пяти минут жених мисс Хатауэй!

Люси подтянула колени к груди и обхватила их руками, сжавшись в комочек с каштановыми кудряшками. В ее зеленых глазах читалось выражение боли и обиды.

— Значит, это правда…

Джереми начал наконец догадываться о том, что означал этот странный ночной визит. Досадуя на себя за опрометчивую болтливость, он ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— Моя горничная говорила мне о слухах, которые ходят в доме, — продолжала Люси. — Но я не поверила им. Однако они оказались правдивыми…

Джереми отвел глаза в сторону. Им двигало чувство самосохранения. На невинном, как у сказочного эльфа, личике Люси отражались все эмоции, которые она испытывала. Девушка не умела скрывать их. А Джереми не желал заглядывать ей в душу. Он избегал смотреть даже в собственную, предпочитая не копаться в своих переживаниях.

— Как он мог? — тоненьким голоском воскликнула Люси.

Джереми вздрогнул. Люси громко всхлипнула, и Джереми сделал большой глоток виски. Ему следовало напомнить девушке, что плакать не имеет никакого смысла.

Это было одно-единственное требование Генри, которое Люси должна была неукоснительно выполнять. Брат разрешал ей каждую осень охотиться с их мужской компанией, ходить на рыбалку, употреблять порой не вполне печатные выражения и даже прикладываться к фляжке со спиртным — но при одном условии: Люси не должна плакать. Это категорически ей запрещалось.

За все восемь лет знакомства с Люси Джереми ни разу не видел, чтобы она обронила хотя бы одну слезу. Он надеялся, что она и на этот раз сдержит данное брату слово. Джереми не выносил женских слез.

Украдкой взглянув на Люси, Джереми, к своему ужасу, заметил, что у нее дрожит подбородок.

— Надеюсь, ты не станешь разводить сырость? — с опаской спросил он.

— Не стану.

Ее голос тоже дрожал. Чтобы скрыть свою растерянность, Джереми подбросил дров в камин.

«Черт бы побрал этого Тоби! — раздраженно думал он. — Именно этот тип во всем виноват». Тоби приручил девушку, как собачонку. Каждую осень, когда он приезжал в поместье ее брата, она ни на шаг не отходила от него, неотступно следовала за ним по пятам. Он учил ее правильно насаживать наживку на рыболовный крючок и употреблять резкие выражения.