— Разумеется, я ничего ей не скажу.

— Отлично, — кивнула Артемида, потирая руки, как будто она только что успешно завершила какую-то работу.

— А ты где будешь?

— Ну уж точно не рядом с тобой! — Артемида усмехнулась и слегка подтолкнула брата. — Я намерена выпить хорошего мартини, а потом вернусь на Олимп. Встретимся там завтра утром, когда результат будет налицо и заклинание утратит силу. Ты расскажешь мне обо всем подробно, а потом мы решим, что делать с Бахусом.

Она снова легонько подтолкнула брата и следила за ним, пока он шел к смертной, невольно связавшей богиню обещанием. И провела рукой по волосам, как всегда безупречно уложенным. Аполлон к утру должен стать таким, как всегда.

— …если хочешь даровать исполнение желания, пошли мне для разнообразия мужчину, действительно похожего на бога.

Как только Памела произнесла эти слова, по ее коже пробежали мурашки, как от легкого электрического разряда, и крохотные волоски на предплечьях встали дыбом. Bay! Памела виновато улыбнулась официанту, быстро наводившему порядок на ее столике. Она могла выпить довольно много, не пьянея, но сегодня голова определенно кружилась слишком сильно. Хорошо, что ей не придется садиться за руль.

— Я принесу вам другой бокал, мэм, — сказал официант.

Потом он посмотрел на салфетку, обернутую вокруг ее пальца.

— И может быть, пластырь?

— Спасибо, это было бы просто здорово, — ответила Памела, не обращая внимания на запылавшие щеки.

Официант уже уходил, когда Памела подумала, что надо бы, пожалуй, сказать ему, что она просто заткнет бутылку пробкой и заберет остаток вина в номер. Было бы вполне разумно поступить именно так. Но она не ощущала себя готовой к разумному поведению. Вообще-то, если не считать легкого смущения и опьянения, она чувствовала себя полной энергии. Должно быть, ей придало сил то, что она вслух призналась в своем затаенном желании. Ладно, возможно, вино сыграло тут свою роль, но Памеле нравилось думать, что во всем этом кроется нечто большее. Она наконец призналась в том, что грызло ее многие месяцы, а может, и годы, — что Дуэйн как будто выжег на ней невидимое клеймо, превратив в Недостойный Романтики Объект. Но теперь, когда она высказала вслух свои страхи, все казалось не таким ужасным. Это было немножко похоже на то, как если бы она среди ночи отправилась в туалет, боясь увидеть там привидение, — такая прогулка пугает, но, когда дверь уже открыта, страх проходит и возвращаться назад не боязно. Так что ей сейчас нужно всего лишь начать путь обратно. Как сказала бы Вернель, она должна из всего этого выбраться. Стать доступной для мужчин. Перестать думать о них только как о деловых знакомых. А она наверняка не добьется этого, заткнув бутылку пробкой и спрятавшись в своем номере в гостинице.

— Надеюсь, вам не очень больно.

Памела оторвала взгляд от своего пальца… подняла голову… и увидела глаза настолько синие, что они казались ненастоящими. И насколько же он высок, этот парень? Ее брат ростом шесть футов два дюйма, но этот мужчина выше его на пару дюймов. Потом взгляд Памелы охватил все лицо подошедшего человека — и мысли о синих глазах и брате вылетели из головы. До чего же он великолепен! Черты лица незнакомца были четкими, подбородок — скульптурным, сильным. А волосы, густые и вьющиеся, отсвечивали золотом летнего неба.

Проще говоря, он выглядел безупречно. Он как будто сошел с рекламной страницы журнала — и это была не та реклама, в которой женщины выглядят как мужчины, а мужчины — как юные мальчики. Нет, этот человек обладал мужской красотой старого Голливуда, как Кэри Грант или Кларк Гейбл. Только он был светловолос и… мысли Памелы разлетелись вдребезги, когда она осознала, что еще видит, и с ужасом услышала, как с ее губ сорвался короткий смешок.