— Конечно, Марина.

— Зачем вы продаете квартиру?

Я снова покраснела — на этот раз от собственной наглости.

Но Эльмира неожиданно заговорила своим прежним голосом — медленно, убежденно, тщательно проговаривая слоги:

— Дело в том, Мариночка, что у квартиры этой плохая аура. Это сказывается на всех членах моей семьи. Когда-то давным-давно мой прапрапрадедушка изменил моей прапрапрабабушке прямо в супружеской постели. С тех пор у нас в роду ходит легенда…

— Простите, — перебила я, — а что, ваши прапрапра жили в этой же квартире?

— Ну да. Мне она досталась от родителей, и, с одной стороны, продавать ее не очень хочется, а с другой…

Теперь голос ее дрожал от пафоса. Что ж, мне не было никакого дела до переживаний Эльмиры Анатольевны, но только вот почему-то казалось, что всю эту речь она заранее отрепетировала. Слова так и отскакивали от нее, словно аккуратные, тщательно свернутые бумажные катышки.

— Так что, вашим родственникам вы откажете?

— Если вы внесете задаток, то откажу, — медленно сформулировала она свое условие.

— Хорошо, я буду звонить этому господину, — в тон ей ответила я. — Давайте сразу договоримся, когда мы встретимся.

— Жду вас сегодня до шести вечера.

— Сегодня? — обалдела я. — А если его нет дома? Тогда как?

Эльмира притворно вздохнула:

— Что ж, тогда прошу прощения.

— Но вашим родственникам тоже будет мешать аура! — отчаянно выкрикнула я нелепый аргумент против ее покупателей.

— Ничего, они дальние родственники, можно сказать, седьмая вода на киселе.

Спорить дальше было бесполезно, я попрощалась с Эльмирой, окончательно проникаясь к ее приторному голоску неприязнью. Со мной часто происходят подобные штуки — сначала, с первого взгляда, человек нравится, просто приятно с ним беседовать, наблюдать за ним, хочется почаще с ним видеться, а потом вдруг ну ни с того ни с сего он становится противен. Вроде бы ничего в нем не меняется, ни манера разговора, ни движения, ни его взгляды и интересы. Только мое отношение к нему уже другое. Близорука я в этом вопросе и никогда не умела разбираться в людях.

Пока я мысленно костерила себя на все лады, пальцы машинально набирали номер покупателя. Никто не брал трубку. Отчаиваться, конечно, было рано, но мне почему-то уже казалось, что мужика я сегодня не найду и квартирка — прелестная квартирка Эльмиры — уплывет. Мои комиссионные, кстати, тоже.

За завтраком мне пришла в голову бредовая идея. Можно было найти Олега и попросить его замолвить матери словечко за меня, вернее, за покупателя. Я даже потянулась снова к телефону. Но тут же одернула себя — насколько надо быть черствой, чтобы позвонить ему только для того, чтобы попросить об услуге. И все это ради денег!

Между тем покупатель не отвечал. Сотовый был вообще отключен, домашний безропотно гудел до тех пор, пока у меня уши не заложило. И где мотается этот кретин? Черт бы его побрал!

К обеду у меня совершенно расшатались нервы и пришло убеждение, что надо действовать самостоятельно, а не ждать у моря погоды. Мне нужна эта сделка? Нужна. Значит, вперед.

Я решила взять денег у жениха Лики, даже не взять, а просто спросить разрешения оставить у себя на время его задаток за квартиру. Бог мой, кругом одни задатки. Того и гляди, я заплачу вперед за любовь и собственное счастье. А что? Выложу кучу денег и попрошу кого-то там наверху не мешать моему благополучию…

Словом, я решила взять денег у Журавлева и самой заплатить задаток. В конце концов, я ничем не рискую. Еще вчера я разговаривала с покупателем и уладила все вопросы.