— Ты там был таким красивым, — произнесла я и, повернувшись к нему, улыбнулась.

Кролик приподнял бровь. Я рассмеялась, увидев его угрюмое лицо.

— Ты самый красивый парень, которого я когда-либо видела.

Кролик взглянул на меня краем глаза и ухмыльнулся.

Я включила музыку. На нас потоком хлынули песни моей мамы. Я задумалась о том, что нас ждёт. Внутри у меня всё сжалось, по телу пробежала дрожь, и я прижала к груди свою куклу.

Барамаглот.

Я сглотнула, почувствовав что-то, чего никогда не испытывала раньше, когда сталкивалась с плохими людьми. Страх. Взглянув на его карту, я почувствовала страх. Кролик дал мне карту этим утром. Он сказал, что Бармаглот мой.

Бармаглот был самым отвратительным из всех плохих людей.

Он был тем злом, что ранило маленькую Эллис больше всего.

Он был тем, кто сделал ей ребенка... а затем вырвал его у нее из живота.

Я провела рукой по лицу Бармаглота. Посмотрев ему в глаза, я вздрогнула.

Омерзительные, омерзительные, злые глаза.

Мне на бедро опустилась ладонь Кролика. Сделав глубокий вдох, я взглянула на него. Сегодня я приклеила свои супер-длинные накладные ресницы. Я густо накрасилась губной помадой. Мне нужна была их защита. Бармаглот был хорошим бойцом, очень хорошим бойцом.

Он был моим самым главным испытанием.

— Ты сможешь его одолеть, — заверил меня Кролик, прочитав мои мысли.

Я кивнула, но кукла задрожала в моих трясущихся руках.

— Я…, — я сделала глубокий вдох. — Мне страшно, Кролик. Бармаглот… он очень меня пугает.

Кролик сжал челюсти. Он посмотрел на меня, и на какое-то мгновение я утонула в его серебряных глазах. Это были две прекрасные Луны. От их красоты я почувствовала себя немного лучше.

— Ты сможешь его одолеть, — повторил Кролик.

Его голос был низким и твердым. Я знала, что Кролик раздражен. Знала, что он злится. Он вел себя точно так же, как тогда, когда мы ехали к Чеширскому Коту. Только сегодня, он ни на секунду не оставлял меня одну. Куда бы я ни пошла, он следовал за мной. Он был со мной, когда я принимала душ, прикасался к моему лицу и гладил по волосам. Я красилась, сидя у него на коленях. И теперь его рука неизменно лежала у меня на бедре.

Не знай я его лучше, то решила бы, что моему Кролику тоже страшно.

— У тебя есть нож и пистолет, — продолжил он. — Я все время буду рядом.

У него раздулись ноздри.

— Я не позволю ему причинить тебе вред.

Не знаю, почему, но у меня задрожала нижняя губа. Я взглянула на лежащую у меня на колене руку Кролика, и у меня в глазах всё поплыло. Затем я снова посмотрела на зажатую у меня в руках карту. Бармаглот ничем не отличался от других плохих людей, которых мы убили. Но в то же время он был совершенно другим. Потому что был тем, кто причинил Эллис больше всего зла.

Я знала, что вне всяких сомнений, она боялась его как никого другого.

Эллис затихла у меня в голове. С тех пор, как я сказала ей, что мы уже в пути, но сначала нам нужно разделаться с Бармаглотом, она больше со мной не разговаривала. Но я ее чувствовала, она пряталась у меня в сознании. В темноте. Испугалась и притаилась в месте, где Бармаглот не сможет снова ее найти.

Потому что он хотел навредить Эллис. Он всегда хотел очень сильно ей навредить. Совсем как когда Эллис была ещё маленькой, он причинял ей боль… а потом еще и ещё. Снова и снова, не обращая внимания на то, что она плакала. Не обращая внимания на то, что ей хотелось, чтобы Хитэн ее утешил. Бармаглот мучил ее и мучил, пока Эллис не оказалась в заточении за той жуткой дверью… в темном лесу, полном злобных тварей и безумных кошмаров.