– Главное, чтобы завелись, – сказал Ганзовец, когда мы занялись машинами.

– Да это уазик, ему и после ядерного взрыва хрен чего сделается, – хохотнул Прапор. Он достал «кривой стартер», вставил тот в соответствующее отверстие и взялся двумя руками за рукоять. – Вот кстати не пойму конструкторов зачем им было в морде оставлять дырку на «хантерах», как вот в таких старых машинах? Всё равно в движке уже нет дырки для кривого.

Не дождавшись ответа, он хекнул и рывком провернул «кривой», потом ещё раз и ещё. Пару раз мотор схватывался, но тут же глох. Через пару минут он уступил своё место Директору. И у того уже с третьей попытки удалось запустить двигатель.

– Пусть потарабанит немного, – немедленно деловито заявил Прапор. – Потом кинем от него к другим провода.

«Уазик» проработал вхолостую четверть часа, после этого от него была запущена вторая машина. Их вполне хватало для нас, плюс в городе возьмём прицепы, куда погрузим трофеи.

В первый же день у нас состоялась встреча с чёрными псами. Наткнулись на крупную стаю в дюжину голов поздно вечером после того, как стемнело. Зверей обнаружили с помощью тепловизоров ещё далеко на подходе. Даже Шуа с её чуть ли не звериными, сверхчеловеческими инстинктами не успела их почуять. Огромным плюсом для тепловизора было резкое похолодание. Летом в лесу прибор работает так сяк, а вот на болоте и зимой он идеален.

К моменту, когда стая подошла к нашей стоянке и собралась расходиться в стороны, мы уже были готовы к нападению, устроившись на крышах машин, откуда открывался отличный вид на окрестности стоянки. Маша и Шуа неплохо видели в темноте, у меня, Ивана и Прапора на винтовках стояли пристрелянные прицелы ночного видения. Да и дистанция до хищников была около пятидесяти метров.

– Огонь, – сказал я и первым спустил курок. Мгновением позже раздались выстрелы товарищей. Все пули попали в свои цели. Переместив прицельный маркер на живого пса, я разрядил по нему нижний ствол, где была заряжена «волчья» картечь. И опять не промахнулся.

Быстро переломил штуцер, выкинул под ноги пустую гильзу, вставил новые патроны, защёлкнул блок стволов и вскинул оружие к плечу. Через прицел стал искать цели и быстро нашёл. Чёрные псы отличались незаурядным бесстрашием и яростью в ночное время. Не всегда потери стаи и личные раны заставляли зверей отступать. Вот и сейчас уцелевшие неслись к нам, хотя и почуяли смерть своих сородичей.

– Фонари! Они бегут к нам! – крикнул я. Прицелиться по движущимся животным я не успевал. Днём ещё куда ни шло, но ночью не получалось.

Один за другим вспыхнули несколько фонарей. Потом загорелись фары и прозвучали сигналы на машинах. Окружающая местность мгновенно превратилась в залитую ярким светом площадку. Парой секунд спустя захлопали выстрелы. Почти все из нас успели сменить винтовки на револьверы. Вблизи они точно удобнее переломок.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!..

Бах! Бах!

А это Прапор из своего «незаглушённого» ПММа дважды выстрелил по ближайшему псу.

И – всё.

Звери закончились.

– Всё, что ли? – вслух сказал Лось, водя фонарём по болотному ковру и камням.

– Вроде бы, – ответил ему Иван.

Из за мёртвых тел – мало ли кто ещё заглянет на огонёк, уловив запах крови – пришлось сниматься с места и отъезжать на несколько километров. Там, выставив часового, мы завалились спать под шум начавшегося дождя со снегом и завывания ветра.

Второй день прошёл без происшествий. Правда, ночью начался град, который лупил по стёклам и кузову как какой нибудь псих молотком. Из за этого выспаться не удалось.

– Зараза, вспоминаю свою съёмную квартиру и идиота соседа сверху, у которого был вечный ремонт, – проворчал Лось, ворочаясь на переднем сиденье, которое ему выделили в силу его габаритов.