|
Задачу управляющему клуба Сергей Николаевич сформулировал кратко — чтобы все было на высшем уровне. И управляющий, высокий худощавый брюнет с изящными чертами лица и тонкими нервными губами, с поставленной задачей справлялся на отлично. Кухня заведения была просто великолепна, а персонал он лично школил изо дня в день. Все это одновременно приносило и славу отличного заведения, но и служило источником огромных расходов, пожиравших фактически всю, пусть и немалую, выручку. Подгорный был управляющим доволен. Считая, что внешность его чем-то напоминает испанца, он переименовал его из Михаила в Мигеля, и теперь так к нему обращались и сотрудники заведения, и посетители ресторана, успевшие познакомиться с расторопным «испанцем». Однажды, находясь в изрядном подпитии, Сергей Николаевич даже пообещал Мигелю оставить ему ресторан в наследство и с тех пор иногда, находясь в особо благодушном настроении, звал его не иначе как «наследничек».
Закончив с обедом, Подгорный промокнул губы салфеткой и протянул руку к бокалу с красным сухим вином. Подняв бокал на уровень глаз, он пару секунд разглядывал что-то видимое лишь ему, затем сделал большой глоток и с удовольствием причмокнул губами. — Вино отличное, попробуй хоть немного. — Батя, ты же знаешь, я по будням стараюсь не пить, за выходные успеваю накачаться. — Максим взял в руку бокал, покрутил в пальцах его тонкую ножку и поставил на место. — А ты попробуй хоть раз выпить, но не нажраться. — Лицо старшего Подгорного посуровело. — Да и что за хрень ты пьешь постоянно, виски, кола, это же надо додуматься! Ты ведь этой гадостью и желудок себе убьешь, и мозги, если там чего и было. — Спасибо, папа, — буркнул Макс и раздраженно откинулся на спинку кресла, словно стараясь быть подальше от родителя. — Да всегда пожалуйста, сынку. — Губы отца растянулись в холодной улыбке. — Ты своим вискарем, намешанным, себе все нутро прогазировал, у тебя ж небось вся голова в пузырьках. — Может, сменим тему? — Раздражение Максима нарастало, но просто встать и уйти он не решался. — Может, и сменим. Но ты меня постарайся услышать, твои пятничные забеги в ширину меня расстраивают. И мать, кстати, тоже. — Подгорный помолчал. — Маринку хоть немного пожалей. — А ей-то чем плохо живется? — Возмущенный Максим подался вперед, заглянул в глаза отцу. — Живет как в раю, ничего не делает, могла бы хоть ради интереса каким-то делом заняться! Максим почувствовал, что от раздражения у него пересохло во рту, и залпом выпил почти все вино в бокале. Вкуса он не почувствовал, и от этого раздражение только усилилось. Отец молча смотрел на него, потом глубоко и медленно вздохнул, сел поудобнее в кресле. — Как ты думаешь, сынок, а она тебя еще любит? От неожиданного вопроса Максим замер. — Заметь, я не спрашиваю, любишь ли ты ее. Мне кажется, ты уже утонул в своем эгоизме, — отец вскинул руку, не давая Максиму перебить себя, — но она ведь любила тебя когда-то, она ведь замуж за тебя по любви пошла, а не за всей этой позолотой. И к жизни этой, как ты говоришь, райской, ты сам ее приучил. Только кто в итоге стал счастлив от этого? — Я не пойму, — Максим обернулся убедиться, что официант стоит достаточно далеко, — ты хочешь сказать, что Маринка изменяет мне? Подгорный-старший удивленно посмотрел на сына и постучал по столу костяшками пальцев. — Кто там? Я вырастил идиота? Насколько я знаю, из вас двоих на сторону гуляешь только ты, причем с завидной регулярностью. А Марина все это терпит… пока. Как думаешь, надолго у нее терпения еще хватит? Ты думаешь, ей еще есть зачем это все терпеть? Ради детей? Ваши дети не так уж малы. |
