– Когда по обмену в Чикаго летал, – пожал тот плечами.

Атаманов, не сводя глаз с экрана, вытащил из-под майки куклу. Вскоре драгоценности были бережно разложены на столе, и Пашка покачал головой:

– Да-а… Впечатляет! Слушайте, шелупонь, вы хоть понимаете, во что вляпались?

Никто из присутствующих не обиделся на словечко «шелупонь». Даже Атаманов лишь взволнованно засопел, глядя на экран. Там с фотографий мерцали, искрясь гранями, серьги, кольца, браслет, диадема – точь-в-точь такие же, как «кукольные» украшения.

– Но ведь там, – Батон кивнул на экран, – все ненастоящее, подделка? Я правильно понял?

– Получается, да, – растерянно прошептала Белка. – Получается, что настоящее…

– …это наше, – решительно закончила Юлька. Помолчала и подытожила: – Просто жуть! Что делать-то теперь?

– Дальше читать, – решил Атаманов. – Паш, давай…

– Там больше ничего интересного, – отозвался Пашка, энергично двигая «мышью». – На два листа – кукование Элен Мражинской о том, как все ужасно, некстати и вообще… А вот тут интересно! «Особенно миссис Мражинская была огорчена тем, что знаменитый изумруд, украшавший колье (он найден в начале XIX века на Урале и получил название «Немезида»), также оказался фальшивым».

– Минуточку-минуточку! – всполошилась вдруг Белка. – Какой изумруд? Какая «Немезида»? У них там, в их Нью-Йорке, он есть? Есть. Пусть поддельный, но есть. А у нас он где?

Пять пар глаз снова впились в экран. Оттуда, с черной ювелирной подушечки, блестел вделанный в колье ограненный изумруд «Немезида» – вернее, его липовый заместитель.

– Атаманов, – паническим шепотом вопросила Юлька, – ты что, посеял «Немезиду» в лопухах?!

– Дура! – заорал Серега. – В каких лопухах?! Почему я?! Куклу нашла Натэла! И там еще вчера никакой «Немезиды» не было!

Юлька умолкла, сообразив, что Атаманов прав: вчера она своими глазами видела в колье пустую оправу на месте камня.

– Опаньки! – воскликнул вдруг Пашка. – А вот и она, Элен Мражинская. Хорошая фотка, четкая. Бли-и-ин, мама дорогая… Юлька, посмотри-ка внимательней, не наша ли это рыжая?

Юлька приблизила лицо почти вплотную к экрану. Долго всматривалась в лицо женщины на фотографии. Затем неуверенно сказала:

– Кажется, нет.

– Кажется или нет? – не унимался Пашка. – По-моему, похожа!

– Не знаю. – Юлька, сощурившись, пристально всматривалась в фотографию. – Я ее вчера полсекунды с гаража рассматривала. В квартире у нее волосы на лице были, сегодня – очки. Не могу наверняка сказать! И потом, Мражинская – американка, а наша рыжая по-русски говорит спокойно, без акцента.

– А может, ее родители с детства языку учили и она свободно общается?

– Но встречала-то она в аэропорту американку, – подал вдруг голос Батон. – И ругались они, ты говорила, по-английски. И диск этот у них откуда-то был, тоже на английском, между прочим. Значит, как-то они повязаны, наша рыжая и эмигранты Мражинские.

Наступила ошеломленная тишина. Юлька с уважением посмотрела на проявившего чудеса логики Батона. Подумав, сказала:

– Факт, связаны. Вот только как?

– Внуково рейсов из Нью-Йорка не принимает, – вдруг сообщила Белка. – Я точно знаю, мама с отцом всегда в Шереметьево прилетают.