– Ну-у-у… Рассказала же вот она Нино Вахтанговне, что у нее с папашей терки…

– Это фигня! – авторитетно заявил Серега. – Терки с родаками у всех есть. А чужому человеку сказать, что твой папаша ценную картину из музея спер, – это уже совсем другой базар. Он ей все-таки отец – зачем его под тюрьму подводить?

– Сергей где-то прав, – глубокомысленно заметил генерал Полторецкий. – Хотя, думаю, если б это все открылось, господин Заночный не сильно бы рисковал.

– Ничем бы не рисковал вообще, – подтвердил Шампоровский. – Покупать картины не криминал. Ах, это краденый портрет? Ах, знаменитый шедевр из музея? Да что вы говорите, кто бы мог подумать! А я его, знаете ли, купил на уличной выставке в Виннице… У кого? Ну что вы, разве я помню, какой-то бомж продавал… Вот и все.

– Стоп, – вдруг сказала Полундра. – Вы говорите, портрет в кошмарной раме был?

– Кошмарной – не то слово! Ничего более вульгарного я…

– А откуда она взялась? Ведь вчера ее еще не было? Сам Заночный вставить портрет в раму точно не мог, это уметь надо! Значит, он его кому-то носил! Может быть, тот человек портрет и подменил?

Наступила гробовая тишина. С минуту все обменивались ошалелыми взглядами.

– Полундра, ты голова, – наконец объявил Батон.

– А то! – гордо подбоченилась Юлька.

– Но зачем?.. – пробормотала Соня. – И кто? Картины обычно вставляют в рамы в багетной мастерской. Судя по тому, что рама дешевая, – это мастерская не из элитных. Полторецкий, можно выяснить, какие есть в Сочи багетные мастерские?

– Легко, – кивнул Пашка на айпад. – Если вай-фай опять не заглючит. Но что толку, звезда моя? Если картину подменил дизайнер в мастерской – он в жизни не расколется. Тем более что доказательств у нас никаких. Если в мастерскую Заночный уже принес подделку… значит, картины поменял кто-то в доме Заночных.

– Исключено, – заявил Шампоровский. – Портрет лежал у Мишки в сейфе, вместе с кучей важных деловых документов. Комбинация замка, кроме него, никому не известна, за это ручаюсь. Мишка не тот человек, чтобы посвящать прислугу в свои дела.

– Значит, все-таки мастерская! – обрадовалась Полундра.

– И еще вопрос, – медленно сказала Соня, глядя при этом на младшую сестру. – Чтобы за один день подменить подлинник на копию, эту копию нужно иметь. Причем не наспех сляпанную ерунду, а вполне качественную подделку. Спрашивается – кто мог ее изготовить в такой короткий срок?

Побледневшая Белка пожала плечами. Вместо нее ответил Пашка:

– Возможно, тот же, чья работа сейчас висит в музее Тропинина.

– Что-что? Чья работа висит?! – встрепенулся Шампоровский. – Павел, так вы все-таки что-то узнали?! И молчите?! О-о-о, Соня, как ты только его терпишь?!

– И почему меня все об этом спрашивают?.. – пробормотала Соня. – Полторецкий, не мучай человека, рассказывай.

Выслушав рассказ Пашки о весенних событиях в музее, Соломон Борисович долго молчал. Вокруг уже стемнело, крышу дома оседлала полная луна, и Юлька зажгла фонарь, вокруг которого тут же заплясали мотыльки. У Белки было совершенно несчастное лицо. Натэла держала ее за руку.

– М-да… Увлекательная история. Стало быть, полиция так и не нашла, к чему прицепиться?

– Особенно меня интересует отсутствие электричества, – сообщил Пашка.