– Не кисни! Скоро приду на «репу». – И убежала.

Я не знал, что думать, но знал, что делать. Хотя нет, и этого не знал. Первым делом побежал, конечно, к Лехе. Он вызвонил Димку и Пашку, и я им троим рассказал все, что видел и слышал. Мне поверили сразу... Хотя нет, не сразу: зануда-Пашка все-таки вытащил нас во двор, кинул камушек в Юлькино окно, и вышла Надежда. Да еще и сказала: «Юля не выйдет, ей нужно заниматься». Я-то ее уже видел, а пацаны так и стояли с разинутыми ртами, хоть Надежда и быстро ушла.

– Надо бежать в школу, уламывать Марлидовну, – предложил Пашка. – Пусть сама ставит Юльке зачет, она ж директор. Объясним ей... Не поверит – сюда приведем...

Лично я хотел первым делом ехать разыскивать Юлькину мать. Очень мне не понравилось, что Надежда сплавила ее из дома. Если человек уезжал в спешке по горящей путевке, дома должна была остаться хоть рекламная листовка, хоть визитка агентства... Что-нибудь, по чему ее можно найти. Просто позвонить, в конце концов! Юлька не говорила, созванивается ли она с матерью.

Я сказал своим, и меня поддержали. Чтобы сделать все и сразу, мы разделились. Димка стал звонить Юльке, чтобы узнать пароли-явки ее матери и заодно спиритического клуба. Мы с Лехой и Пашкой пошли к Марлидовне.

Тут самое время сказать, какое мне дело до Юльки и почему я ввязался в эту историю по самые уши. Вообще-то никакого. Вот абсолютно. Кроме, пожалуй, того факта, что мы учимся в одной школе, одной музыкалке, играем в одной группе. Вместе воюем с учителями и нотами, ну еще в сквере вместе по вечерам тусуемся, ну да там полшколы. У нас удивительно незеленый и скучный район, кроме того сквера пойти больше некуда. И это все, что есть общего у нас с Юлькой, у нас с Лешкой, Димкой и Пашкой. Достаточно, чтобы броситься Юльку выручать? По-моему, да.

Мы даже не рассказали директрисе всю правду. Оказалось, легче легкого донести до Марлидовны простую мысль: умерший учитель не мог поставить Юльке зачет вовремя, поэтому ее не допустили до летних экзаменов. Будет справедливо, если зачет поставят задним числом, а экзамены Юлька сдаст осенью. Марлидовна с нами согласилась. Она даже сказала, что сама собиралась предложить это Юльке, и велела ей звонить и звать на зачет хоть сейчас, она сама все примет и поставит.

Дальше все пошло наперекосяк. До Юльки я дозвонился, обрадовал. Угадайте, что она ответила? Нет, не «Я хочу, чтобы поставила именно Надежда», – все гораздо проще. «Надежда болеет, и я не могу ее надолго оставить. Может быть, дня через три...» Я сказал ей, что она дура, но она не поняла. С Марлидовной мы договорились, что Юлька может подойти к ней в течение двух ближайших недель, а потом директриса уходит в отпуск до осени.

Глава V

Все чего-то боятся. А я – не скажу!

Дозвониться до мамы было невозможно – все время занято. Я уже начала волноваться. Хоть Надежда и говорила, что санаторий на территории бывшей военной базы, там какие-то заглушки, по мобильнику не дозвониться. Городской-то телефон должен быть? Так почему мать не звонит? Я уже каждый час дергала трубку нашего аппарата: есть гудок, нет? Все работало, а мать не звонила.

Надежда все еще болела, и мы занимались целыми днями, никуда не выходя. И не буду врать, что у меня были хоть какие-то подвижки. Надежду это расстраивало, я видела, как ей становится хуже из-за меня. «Ты можешь лучше, я знаю. Ты же все это мне рассказывала год назад...» Рассказывала. Тогда голова была занята только учебой и группой, а теперь... Я делала чудовищные ошибки и ненавидела себя за них. Надежда расстраивалась, злилась, и я ненавидела себя еще больше. Человек за меня болеет, а я... Получается, обманываю его ожидания.