Навьюченный, как мать по возвращении из магазина, я поехал обратно в Клоп. Прикупил по дороге торт и зажигалку (чтобы все было, как надо: если уж торт со свечками, то пусть они горят). Ехал в электричке и думал, как встретит меня земля. Понятно, что цветами, но… Честно скажу: я ждал спасения. Да, вот так, с первого раза, что скелеты встретят меня с цветочками, скажут: «Спасибо, Витя», – и уйдут под землю навсегда, оставив нас с бабушкой в покое. Может быть такое? Вот я и мечтал, мечтать-то не вредно.

На платформе оживленно толкались приехавшие, отъезжающие, ожидающие, торгующие… Нас с тортом слегка помяли в толкотне, но это все ерунда. Локтем в бок, тележкой по ногам, тубусом в глаз – и я, уже спрыгнув с платформы, иду себе по дороге к Злой земле. Утро. Наверняка бомжи, тот же отец Санька, совсем недавно вышли на промысел. Наверняка они с бранью выдергивают цветы, пытаясь добыть ценную глину, аж по полтиннику за пакет. Да и цветочков могут нарвать, так, на продажу. Как я раньше об этом не подумал?! Хотя если земля приняла цветы как спасение, то она их приняла, и никакие бомжи ей не помеха. А если нет, то и пусть пропалывают на здоровье, мне есть что еще посадить. Только вот на глаза бомжам лучше не попадаться.

Я увидел землю издалека, она здорово выделялась на фоне угрюмого осеннего пейзажа. Цветы, трава, и ни бомжика рядом – красота! Кубарем скатился в овраг, перелез на ту сторону, подбежал – точно, все так. Цветы, и никаких бомжей! Осторожно перешагнув калитку, ступил на «траву для газона»… И провалился в грязь.

Вот так вот с головой накрыло – и все. Я видел только темноту да мягким местом чувствовал, что сижу в луже. А еще я слышал голоса. Но лучше бы не слышал.

– Парень старался, за что ты его?

– Парень трус. Ему плевать на нас, он работал чисто с перепугу.

– Сам виноват, запугал.

Глаза уже начали привыкать к темноте, впрочем, я и так догадывался, что сейчас увижу. Я сидел на земле, на Злой земле, такой, какой увидел ее в первый раз: грязь, глина, темнота, светящееся окошко далеко в домике и скелеты, та же троица. Значит, я теперь трус?

– Да скажите вы толком, что вам надо! – Я уже начал злиться и понимать Пекаря. Если за каждый промах ему устраивают такие же экскурсии по ночному ужастику, не странно, что он отчаялся.

– Во, оклемался! – Девчонка с любопытством уставилась на меня пустыми глазницами. – Что с ним делать-то, Антоха?

Старший скелет шагнул ко мне, протянул обгоревшую руку. В нос шибануло жженым мясом и гнилью. Скелет взял меня за подбородок и заглянул в глаза:

– Что нам надо, мы знаем, а ты нет.

От вонищи глаза слезились, но я все-таки ответил:

– Так сказали бы…

– Перебьешься. – Он оттолкнул меня. Слабо, но чтобы свалиться спиной в грязь – мне хватило.

– Что делать? – Антоха повернулся к остальным. – Делать, что собирались. Не может парень свою бабушку выручить, значит, не так уж она ему и нужна.

– Почему не могу?! – Я вскочил на ноги. Что эти обгорелые себе навоображали? Если я не смог с первой попытки угадать, чего они хотят…

– Ну-ка, покажи, что у тебя в рюкзаке? – Девчонка подошла и одним движением стащила с меня рюкзак.