– Мокрая, – ответила Ира, залезая на печку за сухой одеждой. – Пойдешь купаться, станешь тонуть, нас не зови.

– С чего это я буду тонуть? – Павел добродушно улыбался, как кот, наевшийся сметаны.

– Литр молока утащит тебя на дно, – выдала свой приговор Ира.

– Ничего, я как-нибудь договорюсь с местными водяными, чтобы они меня поддержали, – благодушно ответил брат.

– Иди, они тебя как раз на берегу заждались! – крикнула Ира, скрываясь за занавеской в комнате.

– Правда, что цыганка Валя колдунья? – спросила Катя, усаживаясь рядом с братом на диване.

Она его немножко любила. Совсем крошечку. Поэтому про выпитое им молоко тут же забыла. Главное, что ее не гонят, а можно вот так тихо посидеть около него, такого большого, сильного, способного делать абсолютно все. Пашка мог даже на руках ходить. Во!

– Глупости, – отозвалась из-за занавески Ира. – Так могут думать только маленькие девочки.

– Даже если она колдунья, – Павел отодвинул от себя бидон, – молоко у них вкусное. Хотя, скорее всего, отравленное.

– Как отравленное? – От ужаса у Кати вытянулось лицо. Мало того, что дома у них странные вещи происходят, они еще и людей хороших травят!

– Ты что, не знаешь, что все цыгане только тем и занимаются, что изводят людей? – оживился Павел. – Однажды темной-темной ночью они выйдут из своего дома и отправятся в темный-темный лес. Там раскопают черный-черный холм. Достанут черный-черный гроб. Под крышкой на черных-черных подушках будет лежать белый-белый зуб. Его они бросят в свое черное молоко, и оно станет белым. Как будто нормальным. А на самом деле оно черное, ядовитое! Выпивший такое заколдованное молоко навсегда становится рабом цыган. Он прибегает к ним по первому зову, они кормят его останками убитых людей. И чем дольше человек у них служит, тем заметнее он превращается в большого страшного волка. Тот волк снует среди людей под видом собаки и, если учует в толпе знакомый запах того, кто раньше уже пил отравленное молоко, кидается на этого человека и тут же загрызает его… Быстро смотри – вот он! – заорал Пашка, подталкивая сестру к окну.

Вдоль дороги бежала серая собака. Дойдя до их дома, собака остановилась, поглядела в их окно и вдруг совершила огромный прыжок в Катину сторону.

– А-а-а!

Катя руками и ногами резко оттолкнулась от подоконника, соскользнула с дивана, больно ударилась виском об угол стола и упала на пол.

Ира вылетела из-за занавески.

– Ты чего, совсем офонарел?! – заорала она, со злостью глядя в довольное лицо брата.

Катя тихо выла, пытаясь одновременно потереть бок, макушку и коленку.

– Вставай, хватит реветь, – потянула ее за руку сестра.

– Я видела, собака в мою сторону как прыгнет, – сквозь всхлипывания пыталась оправдаться Катя. – Значит, я тоже молоко отравленное пила?

– Не было ничего, – Ира мельком взглянула в окно – никаких собак, путь свободен.

Катя, надув губы, посмотрела на брата.

– Как же ты их молоко пил, если оно ядовитое? – жалобно спросила она. – Теперь ты тоже превратишься в собаку!

– На меня их молоко не действует. – Пашка почесал кадык, закатил глаза под потолок и нараспев произнес: – Я его, знаете, сколько уже выпил? Поэтому давным-давно стал… вампиром!

Оскалившись, Пашка прыгнул на сидевших у стола сестер. Катя с Ирой взвизгнули, шарахнувшись в разные стороны. Брат довольно захохотал.

– Маленькие вы еще, – хмыкнул он, потягиваясь.