По всей вероятности, расщелина соединялась с лабиринтом, пронизывающим весь Большой Барьерный риф. Что таится в нем? Какие формы жизни существуют там, в абсолютной темноте? Я стал думать, как организовать исследование лабиринта. Лучше всего для этой цели подходили роботы-скалолазы и гляциологи…

    Я не заметил, как исчез групер Чарли, и, когда хватился своего спутника, подо мной уже расстилалась большая колония морских лилий. До причала оставалось пятьдесят метров. Я внимательно осмотрелся. Все спокойно. И тут я увидел тусклый силуэт акулы. Я поплыл быстрее. Она стала обходить меня слева. Пришлось сбавить скорость… Сейчас решало дело другое и главное

    -  осмотрительность и экономия сил.

    Предстояла борьба. Надо не показать, что я боюсь ее. Я не так уж плохо вооружен, у меня гарпун и нож. Необходимо все время не спускать с нее глаз. Я остановился. Акула прошла в двадцати метрах, перед ее носом летела кавалькада лоцманов.

    Акула стала ходить вокруг меня кругами, показывая свое ослепительно белое брюхо. Спина у нее почти черная, бока серые, длина не менее восьми метров.

    «Еще не самый крупный экземпляр, - старался я себя ободрить, - бывают и побольше».

    Акула все кружила, кружила, я поворачивался, следя за ней, и медленно двигался к рифу, пока акула не загородила мне дорогу. Наверное, несколько минут мы толклись на одном месте, любуясь друг другом. Не знаю, как ей, а мне это не доставляло особого удовольствия.

    Я пробовал обойти остров, акула немедленно становилась на моем пути.

    Два пестрых акульих лоцмана подошли ко мне и стали тыкаться носами в сетку. Они явно показывали своей госпоже, где можно легко поживиться. Лоцманы оказали мне огромную услугу. Хотя мне и казалось, что я полностью сохранил присутствие духа и «ни капельки не испугался», вид «белой смерти» так подействовал на меня, что я забыл про сетку с добычей, которая к тому же изрядно мешала мне двигаться и служила приманкой для акулы.

    Я выпустил сетку из рук, за ней бросились и те два лоцмана, что подошли ко мне первыми, и все остальные. Я быстро поплыл в сторону. Акула пошла к сетке, точно рассчитав угол атаки.

    Рука моя лежала на ступеньке трапа. Взглянув назад и не увидев акулы, я выскочил наверх и растянулся на бетоне. Сняв маску, не мог надышаться теплым, душистым воздухом. Меня потянуло ко сну. Спать я не мог, не имел права, пока «белая смерть» стояла у порога. Вот-вот могли вернуться дельфины, беззаботные, радостные, обсуждая удачную охоту; они подойдут к рифу, не ожидая встретить здесь врага, так как знают, какими я располагаю средствами защиты и нападения.

    Пуффи вертелся в своей ванне, засыпая меня вопросами и выражая возмущение. Из гидрофона неслось:

    -  Почему ты меня оставил? Где мои рыбы, креветки, устрицы? Ты не поймал ничего! Почему ты молчишь? Подойди ко мне, я укушу тебя за плавник.

    Схватив в тамбуре ампуломет, я на ходу рассказал о встрече с акулой.

    Пуффи кричал мне вслед:

    -  Ты отдал белобрюхой акуле мой обед! Почему не проткнул ее гарпуном? Ив, Ив!.. Вот сейчас…

    Я не расслышал угрозы в его последних словах и, приняв все возможные меры предосторожности, спустился к подножию трапа: в случае стремительного нападения я мог спрятаться за бетонные станины и оттуда вести огонь.

    Акула исчезла. Там, где я бросил сетку, копошилось множество рифовых рыбок; видно, что-то осталось от тунца.