Мухаммед Али сказал это еще в 67-м и едва не попал в тюрьму за свои слова – что еще может лучше характеризовать наше правосудие и тарабарщину в Белом доме?

Одни пишут романы, другие играют так азартно, что в них живут, а некоторые глупцы стараются делать то и другое. Но Али едва умеет читать, не то что писать, поэтому к перепутью он подошел давным-давно, и, оказалось, он обладает редкой интуицией, позволившей ему найти единственную лазейку, третий вариант: он вообще откажется от слов и станет жить в собственном кино.

Коричневый Джей Гетсби (не черный, и мозги у него никогда не станут варить как у белого), он с самого начала руководствовался тем же инстинктом, что и герой Фицджеральда, был бесконечно увлечен зеленым огоньком на конце пирса. У него были рубашки для Дейзи, магическое средство достижения цели для Вольфсхейма, деликатное и опасно ранимое шарканье Али-Гетсби для Тома Бьюкенена и решительно никаких ответов для подсевшего на словеса Ника Каррауэя.

На этом свете существует две разновидности людей, способных дать сдачи: одни довольно рано научаются жить, полагаясь на быстрые рефлексы, другие, у кого есть вкус к азартной игре, обладают даром превращать агрессивную защиту в стиль ответного удара из чувства самосохранения.

Давным-давно, вскоре после своего двадцать первого дня рождения, Мухаммед Али решил, что будет не только королем мира в собственной области, но и наследным принцем во всех остальных.

Великий замысел, даже если у тебя ничего не получится. Большинство не способны переварить реальность того, что творится в той сфере, которую они либо по собственной воле, либо по принуждению решили считать своей. А у тех, кто на это способен, зачастую хватает здравого смысла не испытывать чересчур удачу.

Этим Мухаммед Али всегда отличался от нас. Он пришел, он увидел, и если не вполне победил, то подошел к победе ближе, чем кто-либо на памяти нашего обреченного поколения.

Res Ipsa Loquitor.

Rolling Stone, № 265, 18 мая, 1978