Но почему она не спросила, где он провел ночь? Почему не была расстроена? Может, она спросит об этом во время ужина? Дилан оделся и вышел из душа, вытирая волосы полотенцем. Он вдруг испытал облегчение от уверенности, что рано или поздно Кейт начнет задавать вопросы.

– Вкусно пахнет, – произнес он, наблюдая, как она достает идеально поджаренное мясо из духовки.

Кейт улыбнулась и положила мясо ему на тарелку.

Затем на столе появились тарелка с макаронами и неизменная миска с овощами. Кейт никогда не заставляла его есть то, чего он не хотел, но всегда готовила достаточное количество на двоих. Может, сегодня он съест немного салата, чтобы порадовать ее.

– Как ты спала прошлой ночью? – спросил он, когда они сели за стол.

– Прекрасно.

Спокойный, сдержанный тон, с которым она это произнесла, разозлил Дилана. Он предоставлял ей удобный случай, возможность спросить, как он провел ночь.

– Чуть не забыла, – тихо произнесла Кейт после продолжительного молчания. – Звонила твоя мама. – Она поднялась за салфетками, села на место и положила себе на тарелку немного макарон, овощей и салат.

– Когда она звонила?

– Около девяти часов, – она накрутила длинные макароны на вилку и поднесла ко рту. – Хорошо, что нам не нужно никуда выходить в следующие несколько дней. Я добавила чеснок в соус, так что тебе вряд ли захочется меня поцеловать.

Поскольку поцелуи Кейт были такими сладкими, Дилану было трудно представить, что немного чеснока что-либо изменит. В том-то и проблема. Даже после холодного душа его возбуждало то, как она слизывала соус со своей вилки. Судя по всему, аппетит ее не пострадал, даже если она расстроена из-за отсутствия Дилана.

– Мое предложение по комплексу зданий Хансмайера было принято, – наконец проговорил он.

Она улыбнулась.

– Это замечательно!

– Так что по меньшей мере весь следующий год у нас будет много работы.

Кейт вдруг быстро заморгала и поспешно проглотила остатки своего салата. Больше всего на свете ей бы хотелось, чтобы Дилан поцеловал ее и отнес в спальню, но не из-за того, что она готова была расплакаться. Речь шла не о сексе, а о желании найти дружескую поддержку, которая была ей так необходима.

По крайней мере так ей представлялось. Порой Кейт казалось, что Дилан был ей необходим как воздух.

Она окончательно потеряла аппетит и отодвинула свою тарелку. Дилан погрузился в долгое молчание.

– Ну, ладно. Я пойду, сделаю измерения для новых комнат, – наконец произнес он.

Он удалился, даже не спросив, не нужна ли ей помощь с посудой, что было на него не похоже. Кейт довольно долго просидела за столом, чувствуя, как колотится ее сердце. Если переделать весь верхний этаж гаражного домика, получится довольно просторное жилище, идеальное для растущей семьи. При первой реконструкции изменения коснулись только центральных помещений, принадлежавших конюху ее прапрапрадеда. Она не очень бы расстраивалась, если бы Дилан разрушал стены ради, например, их детей, но ведь он это делал, чтобы быть подальше от нее. Это причиняло нестерпимую боль. Она не знала, как заставить его передумать. План, представлявшийся таким ясным и четким всего несколько недель назад, теперь казался величайшей глупостью. Она хотела быть с Диланом, но еще ей хотелось вернуть себе друга, который бы никогда не оставил ее одну ночевать дома и терзаться догадками, чем он занимается. Но хуже всего было то, что она начинала сомневаться, существовал ли тот Дилан когда-либо в ее жизни.

В старых помещениях для прислуги было душно и пыльно, и Дилан недовольно хмурился, пока записывал точные цифры. Ему не нужно было делать измерения.