— Дамы постарше, миссис Лейтон? — нахмурившись, переспросил он.

Почувствовав на себе его ледяной взгляд, она слегка покраснела.

— Как мне кажется, большинство дам хотят, чтобы их любили, милорд.

— Понимаю. — Он нахмурился еще сильнее. — Так вы ставите под сомнение мою способность испытывать это чувство, миссис Лейтон?

— Разумеется, нет, — ужаснулась Елена.

— В таком случае вы подвергаете сомнению лишь мою привязанность к дочери?

Щеки Елены жарко запылали.

— Лишь способ проявления этой привязанности, которая… ну…

— Да?

— Неужели вы не могли обнять Аманду, вместо того чтобы… — Она замолчала, так как не была уверена, как лучше объяснить ему.

— Вместо того чтобы?.. — мягко подсказал Адам.

Призвав на помощь все свое мужество, Елена уставилась ему прямо в глаза:

— Аманда была расстроена и хотела, чтобы ее утешили. Чтобы отец обнял ее, показав тем самым, как он ее любит.

Адам был явно сбит с толку ее прямотой.

Елена испугалась, что зашла слишком далеко. В конце концов, какое ей дело до того, как лорд Готорн обращается с дочерью? На мгновение она забыла, что больше не является мисс Магдаленой Мэттьюз, любимой и пользующейся многими привилегиями внучкой герцога, привыкшей смело высказывать свои мысли. Теперь она простая гувернантка, а гувернантки, как известно, не должны критиковать своих хозяев!

Потупившись, Елена застенчиво произнесла:

— Прошу меня извинить, милорд, я не должна была этого говорить.

Теперь настал черед Адама испытывать смущение. Он и без порицаний Елены знал, что совершенно не умеет выразить свою глубокую привязанность к Аманде. Когда ее мать умерла, ей было всего два года, и до недавнего времени о ней заботилась няня. Фанни никогда не была образцовой матерью, но временами она начинала проявлять к дочери повышенный интерес и осыпать ее подарками, совершенно не подходящими для нежного возраста девочки. Возможно, именно из-за семейной жизни с Фанни Адаму так трудно было теперь демонстрировать свою любовь к шестилетней дочери. И винить в этом следовало не Аманду, а его собственную эмоциональную замкнутость и полное отсутствие опыта отцовства.

Он вопросительно посмотрел на Елену:

— Я полагал нормальным, что мужчина уделяет своей дочери полчаса внимания в день.

— Вот уж не думала, что вы обеспокоены тем, как поступают другие люди.

— Возможно, и нет, — нараспев протянул он, — но я часто теряюсь касательно того, как мне нужно себя вести. Может быть, вы научите меня, как отец должен обращаться со своей шестилетней дочерью?

Елена удивленно заморгала:

— Милорд?

Адаму едва удалось сдержать раздражение.

— Как гувернантка Аманды, вы могли бы посоветовать, как мне активнее участвовать в ее жизни.

Елена так плотно сжала губы, что они тут же перестали казаться Адаму полными и манящими.

— Вы смеетесь надо мной, милорд?

Его верхняя губа презрительно скривилась.

— Очень скоро вы убедитесь, миссис Лейтон, что в моей жизни крайне мало поводов для смеха, и едва ли для вас я стану делать исключение.

Он пристально вглядывался в нее, враз лишившись аппетита, и стоящее перед ним густое ароматное рагу перестало представлять для него интерес.

Адам возлагал большие надежды на предстоящий вечер и потому одевался к ужину с особой тщательностью. Он не мог припомнить, когда в последний раз сидел за столом вдвоем с красивой женщиной, за исключением Фанни, которую глубоко презирал, поэтому те редкие вечера, когда они ужинали вместе, превращались скорее в испытание его терпения, чем во что-то, доставляющее удовольствие.