Ее переполняло неиспытанное прежде чувство какого-то нового восторга и легкого веселья одновременно. Надо осторожно, чтобы не закружилась голова, попытаться открыть глаза, подумала она. Но делать этого вовсе не хотелось, и Алисия нежно обвила руками шею Роберта. Почему он больше не целует меня, ведь я так хочу этого, недоумевала она и в ответ услышала слабый стон.

— Алисия, сжалься надо мной. Мне не под силу выносить это дальше. Я должен уйти.

— Нет, не уходи. Я хочу, чтобы ты остался.

Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Серые глаза Роберта излучали непонятную ей мольбу, лицо выражало полную покорность и готовность следовать любым распоряжениям, какие только могут последовать от нее.

— Не уходи…

Они лежали обнявшись и в полном молчании. Был слышен только плеск волн за кормой.

Алисия переживала впервые в жизни чувство близости с мужчиной, Роберт — необычную для себя наполненность нежностью и благодарностью. Впервые в жизни после любовного наслаждения он не испытывал желания немедленно встать и уйти. Он вспомнил, как злился на себя в подобных случаях раньше, когда быстро поднимался и, одеваясь, нарочито бодрым голосом говорил:

— Ну, я пошел. Увидимся на следующей неделе. Хорошо?

Ему хотелось сказать сейчас нечто совершенно противоположное. Исподволь рождались фразы, приводящие его в радостное изумление и смущение одновременно. И он уже собирался поделиться ими с Алисией, но она опередила его.

— Сегодня я стала совсем взрослой. — Ее торжествующий голос нарушил тишину.

— Алисия, любимая, ты… Я не знал…

— Роберт, я имею в виду не только это. — Последовал легкий вздох, как после освобождающего душу плача. — Я счастлива, что была с тобой, и никогда не пожалею об этом… — Она сжала его руку. — А сейчас мне хочется рассказать тебе одну историю.

— Знай, мне интересно все, о чем бы ты ни заговорила, — просто ответил Роберт.

— Ты очень удивишься, если я скажу, что Чарлз Уорвик — мой дальний родственник?

Роберт уставился на нее в полном замешательстве и, как ей показалось, с немалым беспокойством. Она быстро догадалась о причинах последнего и серебристо рассмеялась.

— Нет-нет. Мои слова не последствие падения и не плод прихотливой фантазии. Сегодня Чарлз показал мне фотографию своей матери — кстати, мы с ней очень похожи — с подписью внизу «Анна Хардинг». Хардинг — это фамилия моего дяди, двоюродного брата матери по отцу, которая до замужества была Маргарет Хардинг.

— А ты не подумала о простом совпадении, ведь Хардинг не такая уж редкая фамилия? — озадаченным голосом спросил Роберт.

— Роберт, я хорошо знаю, что это не так. Когда ты выслушаешь мой рассказ, то согласишься со мной. Итак, я начинаю. У каждого в детстве есть свой страх. Страхи имеют имена. Мой назывался «Бедная Анна». Мне было пять лет, и я гостила у бабушки в маленьком городке под Лондоном. Изредка ее навещал старший брат Вилли, и почти каждый такой визит заканчивался ссорой с сестрой. Я боялась его, точнее — колючего неприязненного взгляда, которым он окидывал меня, и его непонятных шуток при обращении…

Взгляд Алисии затуманился, она сосредоточенно смотрела в пространство, как будто пыталась разглядеть события двадцатилетней давности.

— В тот день он приехал очень хмурым, за обедом молчал. Бабушка ни о чем не спрашивала, только поторапливала меня с едой. Когда я закончила, меня тут же отвели наверх, в мою комнату. Но я слышала, как внизу раздавались взволнованные голоса. Постепенно голос бабушки становился все более громким, и я явственно различила ее крик: «Бедная Анна! Бог не простит тебе ее мучений!» После этого бабушка заплакала, а ее брат Вилли вскоре уехал.