– Во имя Элиниттрии! – не выдержал Кикаха, только что давший себе слово не горячиться. – Да он же наврет тебе с три короба!

– Я почувствую, говорит он правду или лжет.

– Это нелогично! И глупо!

Кикаха пытался подавить свой гнев, рожденный разочарованием и отчаянием.

– Я не намерена позволять какому‑то лебляббию говорить со мной в таком тоне, – холодно ответила Анана. – Даже если я в его власти.

– Я… – начал было Кикаха и закрыл рот. Нельзя давать волю эмоциям.

Он должен вести себя как можно более сдержанно и тактично, иначе разговора не получится. – Я приношу свои извинения. Видишь ли, я знаю всю правду, и мне больно видеть тебя обманутой. Ладно. Ты можешь поговорить с Рыжим Орком с глазу на глаз.

– А ты будешь подслушивать и наблюдать за нами?

– Обещаю, что не буду.

– Но ты запишешь наш разговор. А потом прокрутишь пленку, не нарушив таким образом обещания.

– Нет. Даю тебе слово. Вот только…

– Что?

– Ты не поверишь мне. Но Рыжий Орк может убить тебя, если я не позабочусь об охране.

Анана презрительно рассмеялась:

– Он? Может меня убить?

– Поверь мне, я знаю его гораздо лучше, чем ты. Он может отомстить нам обоим, свернув тебе шею и навеки отняв тебя у меня.

– Я никогда не полюбила бы тебя, лебляббий. Как же он может меня у тебя отнять?

– Так мы ни до чего не договоримся. Я исполню твое желание. Ты будешь в комнате наедине с Рыжим Орком, и вас не будут подслушивать ни люди, ни машины. Но между вами я установлю прозрачный экран. Я не хочу рисковать. Таково мое решение, и оно непреклонно.

“Хрууз – не человек. Он сможет наблюдать и слушать разговор Ананы с Рыжим Орком по монитору. Так что в буквальном смысле обещание будет выполнено: ни люди, ни машины подслушивать беседу не станут. И я в том числе, – подумал Кикаха. – Я никогда ей не лгал”.

По той же причине он отверг и свой первоначальный план: подсунуть ей Ашателона или Вематола под видом раскаявшегося Рыжего Орка… Но это исключено. Хотя искушение было так велико, что отказаться от него стоило Кикахе больших трудов.

Анана не выказала благодарности, даже когда Кикаха пообещал ей, что беседа продлится так долго, как она пожелает. Через два часа Анана вышла из комнаты вся в слезах. Но, увидев Кикаху, подавила рыдания и сумела принять безразличный вид. Тоанам не пристало показывать свою “слабость” перед лебляббиями. Не отвечая на вопросы Кикахи, Анана быстро прошла в свою спальню.

Рыжего Орка задержали в той комнате, где он разговаривал с Ананой. Кикаха вошел туда и сел в кресло, в котором она сидела. Кресло было еще теплое, и Кикахе показалось, будто он к ней прикоснулся.

– Ты выиграл этот раунд, – сказал Кикаха. – А ставка была велика. Не надейся, что это сойдет тебе с рук. Сбежать ты отсюда не сбежишь, а убить я тебя могу в любую минуту. Но, говоря откровенно, я не способен хладнокровно убить человека или перепоручить другим сделать то, что мне самому не по нутру. Думаю, ты вряд ли удивишься, если я скажу, что твои клоны жаждут предать тебя мучительной смерти. Они не могут понять, почему я им этого не разрешаю.

– Я тоже не могу понять, – ответил тоан, помолчав. – Что же до побега, я на твоем месте не был бы так уверен. Мы с тобой во многом похожи, Кикаха, хотя ты и не хочешь этого признавать. Ну да ладно, что толку зря говорить? Насколько я понимаю, ты намерен оставить меня в живых. Но на свободу не выпустишь. Ты просто не станешь меня убивать – будешь держать в плену, пока я не сдохну от скуки.