— Мое! Мое сапоги! — Маленькие пальчики тянулись, стараясь схватить ковбойские сапоги, и не доставали.

Коб вытаращил глаза на девочку в голубой футболке и трусиках, сползающих с толстой попки. Когда он перевел взгляд с малышки на Алису, то вид у него был такой, будто его боднул бык.

ГОВОРИ ПРЯМО! Принятое минутой раньше решение преследовало ее. Покажи Кобу, что, даже если рушится мир, ты держишь себя в руках.

С этой мыслью она подхватила Джейси на руки. Девочка извивалась, пытаясь вырваться, ее светло-рыжие волосы упали на горевшие щеки матери.

— Вниз! Хочу вниз! МОЕ сапоги! Мое! — требовала Джейси, используя весь свой ограниченный словарь и отчаянно брыкаясь.

— Вот об этом, Коб, я и хотела с тобой поговорить. — Алиса вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — Поздравляю, Коб Гудэкр. Ты отец.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И тело и разум будто онемели. Только где-то в глубине сознания теплилась мысль: ничего не случилось. Это неправда. Коб не хотел, чтобы это было правдой.

Он ничего не знал о детях. Только по собственному опыту помнил, как много бед может принести ребенку отец. Он не хотел приносить несчастья маленькому созданию. Он ковбой, черт возьми, и только в этом хорош. Он не может быть…

— Что? — Он, сощурившись, посмотрел на Алису, требуя подтверждения.

— Отец, — повторила она, пытаясь удержать Джейси.

— Вниз! Мое сапоги! — Девочка тянула к сапогам пухлые пальчики. А Коб так сжимал их, что у него побелели костяшки.

— Ты имеешь в виду, что это… это… — В последней надежде он перевел взгляд с разметавшихся рыжих волос на Алису.

— Мое!

— Твое, твое! — Алиса нежно погладила малышку по голове.

Радость, какой Коб еще никогда не испытывал, смешалась с болью и пониманием. Грудь сдавило жаркой тяжестью. Несмотря на неожиданно проснувшийся родительский инстинкт, что-то в нем сопротивлялось. Такой израненный жизнью одиночка, как он, не создан для того, чтобы быть отцом.

А тут еще защипало глаза, они повлажнели. Коб судорожно заморгал, и все прошло.

— Почему ты мне не сказала? — И без того тихий хриплый голос прозвучал едва слышно.

— Я говорила. — Алиса поставила девочку на пол, но по-прежнему держала за руку. Письмо за письмом возвращались неоткрытыми, а позвонить я не могла, ведь ты нигде надолго не задерживался. Да и гоняться за тобой в машине я была не в состоянии.

Взгляд скользнул по ее теперь плоскому животу, только сейчас до него дошло, в каком положении она оказалась: в одиночестве носила его ребенка, в одиночестве рожала, в одиночестве заботилась об их дочери. А он-то переживал, что унизил ее. Все это пустяки по сравнению с тем, что он натворил, бросив ее беременную!

— Алиса… я… — Он понурил голову.

— Мое! Мое сапоги.

Девочка вырвала у матери руку и потянулась к желанной игрушке. Наконец она ухватилась за сапоги, стараясь вырвать их из рук Коба.

Алиса тихо вздохнула.

Коб перевел взгляд на упрямую малышку, пытавшуюся вовлечь его в боевые действия. Первый раз в жизни он смотрел в глаза собственному ребенку. И вдруг почувствовал такую глубокую связь с этим крошечным существом, что у него перехватило дыхание.

— Джейси, не надо. — Алиса шагнула к дочери.

— Джейси? — Он поднял голову.