- Кажется, граф держит под столом борзых или полицейских, - шепнул Артур.

- Ах, это вы! - облегченно вздохнула Виктория.

- Я уже и не знал, как вывести мою голубку из столбняка. Просто спящая красавица. Еще минута, - и ты просто рухнула бы носом в прелестную спаржу. Нельзя же, ей-Богу, так пугаться мужчин. Полюбуйся на свою мать она кокетничает сразу с троими. - Артур, улыбаясь и не меняя тона, будто все ещё продолжал беззаботно шутить, добавил, - Тот тип напротив достаточно опасен. Ты его знаешь. Вы встречались пару раз на приемах, неважно где. Ингмар Шон - помесь ирландца с эстонцем, или финном. А короче - чистокровный еврей. Маг, чародей, иллюзионист. По-моему, подрабатывает на Интерпол или ещё повыше. Уж очень шустрит. В каждой бочке затычка. И все тихонечко, незаметненько. Смотри - глаза, как у упыря.

Виктория небрежно огляделась и вновь столкнулась с незнакомцем взглядом.

- По-моему, нормальный человек. Таких полным-полно в России, как мне рассказывали. Там место такое есть - Лубянка, кажется, - с трудом выговорила она непривычное, якобы, слово. - А в нем мужчины сидят с очень внимательными глазами.

Перед десертом гости разбрелись осматривать замок и сад. В голубом зале тихо звучала музыка - квартет старинных инструментов наигрывал нежные, украшенные легким дребезжанием челесты пьесы Люлли.

Потрескивали свечи, колебля трепетные язычки, благоухали фиалки. расставленные повсюду в низких широких вазонах, в распахнутых окнах на фоне ещё бледного, светлеющего к горизонту неба чернели стайки назойливой мошкары. Виктория огляделась - Алисы не было видно. От стола с напитками двигался к ней, небрежно держа два бокала и насмешливо улыбаясь, тот самый иллюзионист "с Лубянки".

...Хозяину вечера удалось исчезнуть на несколько минут, прихватив с собой Алису. Они поднялись по внутренней лестнице на верхний этаж и Лукка распахнул перед гостьей двери угловой комнаты. Алиса обомлела прямо на пороге. Конечно же, она узнала эту гигантскую кровать под балдахином "из виллы Боргезе", на которой они провели в Ассизи свою первую ночь. На стене у изголовья красовалась та самая фреска Джотто, где сквозь черты Девы Марии волшебно просвечивал облик Алисы.

- Мне сделали хорошую копию. Теперь совсем не обязательно гонять машину в Ассизи, чтобы посмотреть на тебя... А кровать я купил у сына владельца гостиницы. Сам разговорчивый сеньор умер... И вот ещё это, Лукка подтолкнул Алису к двери ванной комнаты. Там было все точно так же величественное седалище унитаза, мраморная купальня на львиных бронзовых лапах.

Алиса обхватила руками озябшие вдруг плечи и почувствовала навернувшиеся слезы. Лукка нежно обнял её, предоставив пролившемуся дождю свое черное фрачное плечо.

- Прости, девочка. Я думал, это получится смешно... Двадцать лет позади. У меня прекрасная жена, а я всегда буду любить тебя. Как мечту, как эти вновь и вновь расцветающие фиалки, этого Джотто... как самое лучшее, что выпало мне в этой жизни...

- Спасибо, спасибо, милый... Тогда, в лачуге Сан-Франциско, я думала,, что вижу тебя в последний раз... Если бы ты знал, как разрывалось от боли мое сердце... - прошептала Алиса, поднимая мокрое лицо.

Лукка прильнул губами к её дрожащему рту, проваливаясь в прошлое. Алиса с усилием оторвалась от него, переводя дыхание, и, подойдя к колонне, поддерживающей парчовый балдахин, нежно коснулась резного дерева.

- Я бы солгал, заявив, что это ложе дорого мне лишь как музейная ценность, а не факт моей биографии. Я бы многое отдал, поверь, чтобы в компании с тобой нарушить его царственное одиночество, - Лукка встал рядом, покрыв ладонью её спешащую ускользнуть руку.

- Увы, нас ждут, милый, - значительно сказала Алиса, подразумевая не оставленных гостей, а Лауру и далекого Остина...

...Мужчина протянул Виктории бокал шампанского:

- Привет.