|
– Ладно, ладно, прошу прощения. Понимаю, ученого учить – только портить. Затем, – усмешка мигом стерлась с его губ, – отставной актер. Поедешь в Россию, в губернский город Казань. Не был в нем, ничего о нем не знаю, но слышал – город этот похож на Москву, только мельче масштабом… Так вот: там найдешь этого актера Свешникова и вытрясешь из него все, что ему известно о Вольдемаре, Ленчике и Африканыче. Главный у них, полагаю, этот самый Вольдемар. Это шайка аферистов, которые украли у «Центра» деньги, сто восемьдесят три тысячи русских рублей. Верни их мне. А всех этих мошенников… – и Густав столь выразительно посмотрел на человека в очках, что окончания фразы не потребовалось. А зачем? Было ясно и так, что он имел в виду.
Человек в очках с золотой оправой и Густав знали друг друга не первый день, и весьма неплохо. Они даже находились в дружеских, или подобно дружеским, отношениях, насколько это возможно между начальником (Густав) и подчиненным (человек плотной позитуры). Помимо прочего, их связывало общее дело, которое нередко сближает больше, нежели, скажем, обучение в одной гимназии или университете или служба в одном отделении департамента. Словом, прочие слова были излишними. Человек в очках с золотой оправой получил у секретаря Густава деньги и, не прощаясь, покинул виллу. Вышел он так, что его не заметили ни привратник, что сидел в своей будке у ворот усадьбы, ни садовник, который, пользуясь наступившим вечером, вышел полить куртины с ренонкулями и испанскими ясминами, что, собранные в гирлянду, так превосходно смотрятся на дамских шляпках из белого шелкового муара.
В действительности Густава звали Александром Ипполитовичем Дембовским. И был он из славного и очень древнего вестфалийского рыцарского рода фон ден Броэлей графов Плятеров, а также не менее славного саксонского рода баронов фон Зибергов. По женской линии. По мужской же линии Густав являлся потомком поневежского мещанина Ипполита Ароновича, его законнорожденным сыном. Так уж вышло, что Эмилия, дочь баронессы Изабеллы-Хелены фон Зиберг и графа Михаила Броэля-Плятера, полюбила еврея-аптекаря Ипполита Дембовского и вышла за него замуж. Или это еврей-аптекарь смог каким-то хитроумным способом влюбить в себя представительницу двух славных древних родов – неважно. Конечно, после подавления польского восстания 1830–1831 годов графов Плятеров значительно поприжали. Но все же разница между потомственными рыцарями и отпрыском поневежского мещанина была колоссальной. Однако Эмилия фон ден Броэль-Плятер сумела настоять на своем выборе и вышла за молодого аптекаря. Барышня она была весьма своенравная, и спорить с ней было себе дороже. Кроме того, она привыкла, чтобы все ее желания исполнялись незамедлительно, а молодого аптекаря Ипполита она возжелала со всей страстностью девы, мечтающей поскорее стать женщиной. Ипполит был черноглаз и чернобров, притом необычайно красив. Все эти качества плюс природная сообразительность и изощренный ум передались от Ипполита сыну Александру. А от матери он унаследовал твердость характера, привычку доводить начатое дело до конца, чего бы это ни стоило, и аристократизм. Его происхождение (как по материнской линии, так и по отцовской) также повлияло на то, что он стал полноправным членом тайной организации «Центр» и вошел в число посвященных, что было сродни генеральскому чину, ежели судить по иерархии военной, или чину тайного советника, сообразуясь с иерархией статской. Родился Александр Дембовский в 1857 году в местечке Могильницы Плоцкого уезда Плоцкой же губернии верстах в ста от Варшавы. После окончания гимназии поступил на физико-математический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. Учился хорошо, но не перетруждал себя, как иные приезжие провинциалы, стремящиеся выделиться успехами в учебе и тем самым получить по окончании университета хорошее назначение на службу. |
