Двух других женщин Шарлотте было не так удобно разглядеть, но при первой же возможности она незаметно на них посматривала. Кезия Мойнихэн внешне была похожа на брата: тоже блондинка, с очень светлыми, почти прозрачными, как вода, глазами и густыми волосами, которые так легко можно уложить в любую прическу – предмет зависти многих женщин. Но, в отличие от Фергала, в лице ее была живость: она легко смеялась, хотя, очевидно, и рассердиться могла тоже легко. Миссис Питт она внешне понравилась больше.

Айона Макгинли была ее прямой противоположностью. Ее хрупкие руки беспокойно сновали по белой скатерти. Волосы у этой дамы были почти черными, а темно-голубые, широко расставленные глаза исполнены мечтаний и потаенных мыслей, и видно было, что она очень ранима. Она почти все время молчала, а когда говорила, то голос ее был мягким и звучал, словно музыка.

Последний из присутствующих гостей, Лоркан Макгинли, светловолосый, с длинным узким лицом и большеротый, имел ярко-синие глаза. Цвет этот был удивительный – почти небесная синева; и смотрел Лоркан очень прямо и пристально, что производило неприятное впечатление.

Разговор начался с нескольких замечаний, совершенно безобидных и абсолютно банальных, особенно для людей, которые приехали накануне после полудня и, следовательно, уже два раза встречались за общим столом.

– Да, погода очень мягкая, – сказала, улыбаясь, Кезия. – Я заметила множество цветущих роз.

– Мы иногда ухитряемся заставить их цвести вплоть до Рождества, – ответила Эмили.

– А разве они не вянут от дождя? – удивилась Айона. – У нас дома они быстро увядают.

– А у нас на востоке не так сыро, – вставил Карсон О’Дэй.

Внезапно повисло молчание, как будто в этом замечании было осуждение.

Хозяйка оглядела гостей.

– Да, иногда они вянут и загнивают от влаги, – ответила она, не обращаясь ни к кому в особенности, – и я считаю, это дело везения. И на жимолости в этом году множество ягод.

– Говорят, это к холодной зиме, – заметил Лоркан, глядя в тарелку.

– Бабушкины сказки, – вставила Кезия.

– Бабушки иногда правы, – произнес ее неулыбчивый брат. Он посмотрел на Айону и быстро отвел глаза, но они успели обменяться взглядом, после чего Фергал опять сосредоточил все свое внимание на супе.

Эмили попыталась пустить в обиход другую тему. На этот раз она обратилась к Юдоре Гревилл:

– Я слышала, леди Кромби собирается посетить Грецию этой зимой. Вы там бывали?

– Да, лет десять назад, но весной, – ответила Юдора, воспользовавшаяся возможностью помочь хозяйке и поддержать общий разговор. – Прекрасная страна!

Она стала расписывать красоты Греции, но ее практически никто не слушал, и, очевидно, миссис Гревилл тоже было безразлично, обращают на нее внимание или нет. Предмет разговора был безопасен, и напряжение за столом ослабло.

Шарлотте тоже хотелось бы внести свою лепту в застольную беседу, но в голове у нее вертелись мысли лишь о политике, разводах и картофеле. И все пути разговора, которые она придумывала, так или иначе должны были привести к обсуждению одной из этих тем.

Ей нравилось выглядеть приятной дамой и выказывать большой интерес к путешествию, задавая вопросы каждый раз, когда обсуждение могло замереть, но у нее уже создавалось впечатление, что уикенд затянется очень надолго. Пять-шесть дней – и ежедневно по крайней мере три трапезы, не считая чаепития в пять вечера! Да он будет тянуться, словно год!.