В среду наши три беглеца после ночевки на пшеничном поле достигли Челмсфорда, где банда местных жителей, именовавшая себя Комитетом общественного продоволь- ствия, отобрала у них пони, пообещав, правда, уделить часть мяса при разделе на следующий день. По слухам, марсиане были уже у Эппинга. Говорили также, что при неудачной попытке взорвать одного марсианина разрушены пороховые заводы Вальтамского аббатства. На церковных колокольнях были устроены сторожевые посты. Брат, на свое счастье, как выяснилось позже, предпочел итти пешком к побережью, не дожидаясь раздачи съестных припасов, хотя и он и обе его спутницы сильно проголодались. В полдень они прошли через Тиллингхем, который оказался безлюдным: лишь несколько мародеров рыскало по домам в поисках пищи. За Тиллинг-хемом они увидели море и множество самых разнообразных судов.

Не смея подняться вверх по Темзе, моряки направились к берегам Эссекса — к Гаричу, Уолтону и Клектону, а потом и к Фаульнессу и Шеберри, где принимали на борт пассажиров. Суда расположились широкой серповидной линией, конец которой терялся в туманной дымке у Нейза. У самого берега стояли небольшие рыбачьи шхуны, английские, шотландские, французские, голландские и шведские, паровые катера с Темзы, яхты, моторные лодки; подальше — суда более крупного тоннажа: грязные угольщики, пароходы грузовые, пассажирские, нефтеналивные, даже один старый госпитальный транспорт и изящные, серые с белым пакетботы, поддерживавшие сообщение между Саусгемптоном и Гамбургом. И вся синеющая линия берега от Блекуотера до самого Мельдона кишела лодками. Лодочники торговались с людьми, толпившимися на побережье, и перевозили их на суда.

Километрах в трех от берега виднелся броненосец с такой низкой осадкой, что при первом взгляде брат мой счел его затонувшим. То был монитор береговой обороны «Сын Грома». Других военных судов поблизости не было, но далеко вправо, над спокойной поверхностью моря — в этот день стоял мертвый штиль — змеился черный дымок: броненосцы Ламаншской эскадры, вытянувшись длинной линией против устья Темзы, держались под парами; они были в полной боевой готовности и зорко наблюдали за победоносным шествием марсиан, которому бессильны были помешать.

Увидев море, миссис Эльфинстон струсила, хотя золовка и старалась ее ободрить: до сих пор она никогда не покидала Англии; она предпочитает лучше умереть, чем плыть на чужбину, и так далее. Бедняжка! Она, кажется, воображала, что французы мало чем отличаются от марсиан. За последние два дня она становилась все истеричнее, боязливей и печальней. Она во что бы то ни стало хотела вернуться в Стенмор. В Стенморе всегда было так тихо и мирно. К тому же они, наверное, встретят Джорджа в Стенморе…

С большим трудом уговорили ее спуститься к берегу. Там брату удалось привлечь внимание матросов колесного парохода, шедшего из устьев Темзы. Они выслали лодку и сторговались на тридцати шести фунтах за троих. По их словам, пароход направлялся в Остенде.

Было уже около двух часов, когда брат и его спутницы, заплатив за свои места на шкафуте, поднялись наконец на борт. Здесь, хотя и по безумным ценам, можно было достать еду, и они решили закусить, примостившись на палубе.

На борту уже набралось больше сорока человек; многие из них истратили свои последние деньги, чтобы заручиться местом. Однако капитан простоял у Блекуотера до пяти часов, набирая новых пассажиров, пока вся палуба не наполнилась народом. Он, может быть, оставался бы и дольше, но около пяти часов на юге началась канонада. Как бы в ответ на нее, «Сын Грома» выстрелил из небольшой пушки и выкинул ряд флажков. Клубы дыма вырывались из его труб.

Некоторые пассажиры уверяли, что пальба доносится из-под Шубьернеса, но вскоре всем стало ясно, что канонада приближается.