Эрнл Брэдфорд. Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство
История противостояния Рима и Карфагена, Византии и Османской империи, экспансии Франции и Великобритании
И окунулся я в поэму моря, в лоно, Лазурь пожравшее, в медузно звездный рой, Куда задумчивый, бледнея восхищенно, Пловец утопленник спускается порой. Артюр Рембо. Пьяный корабль (Перевод Л. Мартынова)
Предисловие
Идея создания этой книги появилась после моей беседы с несколькими студентами Мальтийского университета, в ходе которой один из них посетовал, что очень трудно найти общие труды по истории Средиземноморья. Известно, что существует много тысяч книг о разных аспектах наций, искусств и культур, возникших вокруг этого морского бассейна. Также есть подробнейшие трактаты обо всем, начиная от парусного вооружения римских судов до техники гранулирования, в которой весьма преуспели этруски, однако общей картины действительно нет. И я попытался восполнить этот пробел. Ни один портрет, разумеется, не может полностью раскрыть модель, и зачастую показывает природу не только модели, но и самого художника. Если, к примеру, рассмотреть изображения некой исторической личности, которая позировала разным художникам, обязательно придешь к выводу, что, хотя все вместе они дают общее представление о внешности и даже характере натурщика, по отдельности они отражают пристрастия художника – его особые интересы или, скажем, личное отношение к модели. Ясно, что в первую очередь я писал о море и кораблях, бороздивших его просторы, о нациях, господствовавших на Средиземноморье в разные периоды его истории. Одновременно я хотел дать представление об исторических событиях в широком контексте, о том, как были взаимосвязаны и влияли друг на друга культуры, нации и религии. Едва ли стоит удивляться подробному изображению морского мира, поскольку я много лет провел на этом море, сначала на кораблях, на которые меня привела Вторая мировая война, а потом на яхтах и других мелких суденышках, куда меня привела любовь к морю. В любви к морю нет абсолютно ничего иррационального. Ведь никто не может отрицать, что любовь к своей стране и дому с незапамятных времен вдохновляла человечество. Впервые я увидел море в возрасте девятнадцати лет с палубы корабля «Гленрой», когда мы вышли из устья Суэцкого канала и оказались во власти северной зыби, создаваемой (хотя я тогда этого не знал) ветрами, преобладающими в середине лета в этой части света. На море я провел следующие четыре года, сначала матросом, потом офицером. За это время я изучил побережье Северной Африки, Эгейского моря, Мальты, Сицилии, Италии, Корсики и Сардинии. В течение года я был штурманом на эсминце, что позволило мне изучить бесчисленные карты островов, береговых линий, портов и гаваней. Многие из них я исследовал много лет спустя при намного более благоприятных обстоятельствах. Но даже если бы война не забросила меня на Средиземное море, я все равно намеревался посетить его при первой же возможности. Классическое образование и детское желание стать художником или археологом заставили меня с ранних лет обратить внимание на эту часть света. Годы, проведенные на кораблях, базировавшихся в Александрии, – в то время это был многонациональный город – дали мне знакомство с грубым лицом мира. То же самое сделала война, с той разницей, что военный мир был заключен в свой собственный особенный железный ящик, имевший лишь немногочисленные – если они вообще были – связи с реальной жизнью. Александрия, однако, была достаточно реальна, и жизнь в ней среди местной бедноты была настоящим откровением для молодого человека, выросшего в уютном доме безопасной Англии. Под ярким египетским небом, так не похожим на мягкие полутона моей далекой страны, контрасты местной жизни казались разительными. Я видел, к примеру, как человек упал замертво на улице, а безучастная толпа обходила его, не обращая на труп никакого внимания. |
