Та-ак… Служаночка мимо прошмыгнула, пискнув что-то в качестве приветствия. Хорошенькая такая… и страстная, если её в постель затащить. Кажется, бывший хозяин тела специально таких вот горячих штучек держал в доме. Сразу двух, Джулию и Катарину. А мимо прошмыгнула именно Джулия, у неё формы побогаче и родинка на правой нижней форме очень своеобразная.

Мда, как там был кобельеро, так и тут ситуация явно не изменится. Даже как-то обосновывать изменение пристрастий не придётся, «донор» и сам, несмотря на юный возраст, тот ещё ходок. Почётный енот-потаскун, если можно так выразиться.

Может, стоило всё же отловить эту симпатичную служаночку? Эх, не стоило, как ни печально сие признавать. У неё все достоинства исключительно телесные, в остальном же глуповата и уж точно поговорить о чём то важном получится лишь в режиме монолога. Будет слушать, хлопать глазками и томно вздыхать, наводя на совершенно иные мысли, далёкие от деловых.

А вот этот персонаж – совсем иное дело. Стоило спуститься по лестнице, как в зале на первом этаже дома я увидел крепко сбитого молодчика на вид лет двадцати. Знакомое лицо… Память, работай, давай! Ага, есть узнавание. Мигель де Корелья, знакомый «донору» с раннего детства, только возрастом на пару лет постарше. Родом тоже из Валенсии и, в отличие от моего тела, родился не на итальянской земле, а на арагонской. Уже потом его отец перевёз семью в Рим, а там у большинства арагонцев и особенно каталонцев главным покровителем был кардинал Родриго Борджиа. Оттуда и растут корни нашего с ним знакомства. Родриго посчитал, что его второму по старшинству сыну – тогда был ещё жив Пьетро, рождённый не от Ваноццы ди Катанеи, а от иной женщины – не помешает кто-то чуть постарше, как возможный защитник и товарищ по детским играм. Мигель ведь уже в отроческую пору успел показать себя большим мастером разрешать все конфликты с помощью либо кулаков, либо и вовсе подручных предметов вроде палки или камня.

Несколько позже, когда «донор» подрос до двенадцатилетнего возраста, его вежливо, но не особо слушая протестующие писки, собрали в дорогу, выделив воспитателя-куратора благородного происхождения по имени Хуан де Вера, да и отправили… для начала в университет Перуджи, дабы изучать право и теологию. В качестве же небольшого поощрения ради и защиты от скуки для, вместе с ним выдали ускоряющего пинка и Мигелю де Корелья.

Естественно, оба оболтуса из благородных семейств, не сказать чтобы по уши погрузились в учёбу. Но и совсем уж лодырничать не получалось. Тут и присмотр со стороны Хуана де Вера, и понимание – у Чезаре точно – что нужно приложить хотя бы толику усилий и для отцовского одобрения, и для лучшего продвижения в жизни и… ещё одна причина присутствовала. Младший брат, второй из сыновей Ваноццы ди Катанеи – Хуан Борджиа.

Этого своего брата Чезаре, мягко сказать, недолюбливал. По двум причинам. Первая… вполне себе бытовая. Хуан был с детства капризным, чрезмерно избалованным, привыкшим получать всё и сразу. Причина? Чезаре как-то не особенно до неё докапывался своим тогда ещё совсем детским разумом, а вот мне на досуге явно стоит поковыряться в прикладной психологии отдельно взятого семейства. Зато вторая причина появилась несколько позже. Дело в том, что у семейства Борджиа была довольно устоявшаяся традиция, звучавшая так: «Первый сын носит меч, второй добивается успеха с помощью креста». Иными словами, старшего сына по возможности готовили в военной карьере, второго же, к скажем так, церковной.

«Путём меча» должен был идти Пьетро, но он умер в восемьдесят восьмом году, не достигнув и тридцати лет от роду, оставив после себя титул герцога Гандии, который по всем раскладам долен был перейти к Чезаре, следующему по старшинству сыну Родриго Борджиа. Однако, пролетела птица обломинго феерических габаритов, махнула крылом и… Родриго Борджиа решил оставить Чезаре делать церковную карьеру, а «меч» передать Хуану.