— Заслужила, принцесса. Именно поэтому, я действовал так, потому что мне хотелось, чтобы у Амирана и мысли не возникло вскрыть о тебе некрасивые факты. Вот и все. У тебя будет красивая свадьба, если ты захочешь. То, что первая её часть состоялась без тебя — формальность, с которой нужно смириться, являясь принцессой Анмара.

Я тяжело выдыхаю. Точнее, пытаюсь дышать, но не могу запастись кислородом. Голова вновь начинает болеть и кружиться.

Выходит, все проблемы из-за того, что мы с Нейтаном не сдержали тогда свои чувства.

…Я хочу целовать тебя… как в машине…

…Так целуй, чего ждешь?...

— Папа, зачем мы вернулись сюда? — тихо спрашиваю я. — Ты же ненавидел эту страну. Я помню, как ты говорил об этом маме. В детстве ты был другим. Ты всегда был между востоком и западом. Эта участь досталась и мне. Ты выбрал восток. А сам делаешь выбор за меня…несправедливо.

— Выбрал, потому что повзрослел и перестал быть эгоистом, Алисия. Выбрал, потому что мы с Мэл нуждались в этом. В переезде. И она тоже. Ты не знаешь, что бывает между людьми, даже самым любящими и понимающими друг друга, после десяти лет брака. Кризисы бывают у всех, и они требуют изменений. Это долгая история, Алисия. Поехав за мной, твоя мама в очередной раз доказала мне, что мне досталась лучшая женщина в мире. И я хочу сделать его лучше. У всех есть своя миссия, я увидел свою здесь, в Анмаре. Бизнес — это развлечение. Политическое кресло в США меня никогда не интересовало. Здесь, в Анмаре…мое место мог бы занять мой брат, и многим бы, пришлось не сладко. И конечно, мне нравится то, что твоя мама много времени уделяет вам, нашей семье, направляет меня. Но об этом я уже говорил тебе, Алисия. То же самое могло бы быть и подвластно тебе, согласись ты спокойно на брак с Амираном. Я узнал, что он хотел подарить тебе редакцию на свадьбу. Редакцию, где могли бы работать одни женщины. Ты хоть понимаешь, какое бы влияние ты оказала на него, на всю страну?

— Да. Он говорил, что подарит…но с некоторых пор, я не доверяю его слову.

С минуту мы просто молчим, обмениваясь немыми, но всеобъемлющими взглядами. В конце концов, папа просто крепко обнимает меня, касаясь губами виска.

— Тебе нужно успокоиться. Все принять и обдумать.

— Да. Наверное, ты прав. Мой мир разрушен, я больше никогда не буду с любимым, — угнетенным тоном, подвожу итоги нашего разговора я. — Но, наверное, однажды мне станет легче. Так? — кидаю вопросительный взгляд на Адама. —  Что для тебя любовь, папа?

— Любовь…, — он расплывается в знакомой полуулыбке. Она всегда трогает его губы, когда он впервые за день видит маму. — Любовь — одержимость. Нежность. Боль. Страсть. Счастье. Радость, надежда, вдохновение, сила. Любовь — это запах, кайф. Когда всем нутром, каждой фиброй своей души, знаешь: она — твоя женщина. Единственная и неповторимая. Ты смог бы жить без неё, но ты не хочешь без нее жить. Подыхаешь, когда она далеко и оживаешь, когда слышишь её звонкий смех. Любовь — это вы. И это то, что также проверяется временем и совместным проживанием, детьми и проблемами. У любви столько граней, Алиса…ты познала лишь её малую часть, и заранее отреклась попробовать на вкус другие. Из-за своего упрямства.  Ты чувствовала нечто такое?

Конечно, нет. С Нейтаном…нет. Чувства к нему не похожи на те, что описал папа.

— Ты намекаешь на то, что я не люблю Нейтана?

— Заметь, не я это сказал сейчас, дочь. Четыре года назад ты уехала в США. Зная, что целый год не увидишь Нейтана. Я тебе предлагал учиться в Асаде. Понимаешь, к чему я клоню?

— Да, но…

— Ты выбрала себя и поступила правильно.