Отчасти я все понимала, но боялась признаться в том, что влюбилась в бездушного ублюдка. Даже самой себе.

Я видела в нем Бога интеллекта, гения, бескрайнюю глубину, честь и достоинство, защиту и безопасность, свободу… но сейчас, когда мои пробужденные гормоны и инстинкты заглушаются всепоглощающим страхом, я вижу в нем только дьявола, способного жадными глотками испить мою душу.

Разве можно желать такого человека? Что пренебрёг принципами, правилами, моей невинностью. Не побоялся за наши жизни. А я… я бесстыдно позволила. Все, что он захотел. Ему даже уговаривать не пришлось. Я упала так низко, даже не успев полетать.

Мне самой от себя тошно.

Самое жуткое – в серо-зеленых глазах Мердера нет ни капли раскаяния. Так, бл*дь, словно ничего не произошло. Или произошло что-то хорошее, не имеющее последствий.

Я пытаюсь найти хоть каплю настоящих эмоций на этом хладнокровном лице, но все тщетно.

У Мердера нет человеческих чувств, он на них не способен. Ни совести, ни стыда, ни уважения к женщине. Ходячий компьютер, проламывающий матричные ходы для своих выгод.

Мне хочется закричать прямо в его наглое лицо. О том, что он все испортил. Все разрушил.

Как глупо…

Я мечтала, бесконечно представляла, как мы будем заниматься любовью. Думала, что особенная. Та, ради которой он будет нежным, внимательным, чувственным.

А он просто вы*бал меня на переднем сидении машины. Как десятки других до меня…на этом же самом месте. И мне не нужно спрашивать его об этом, уточнять, просить о правде.

Я читаю все ответы в его бесстыжих глазах.

– Забудь обо всем, что я сказала. Это временное помутнение рассудка.

– Мне льстит, что я на тебя так влияю, – с долей свойственного ему нарциссизма, острит Коул.

Возвожу глаза в потолок, мечтая влепить ему жесткую пощечину.

– Что ж, мы неплохо повеселились, – заставляю себя расплыться в самой искренней улыбке из своего арсенала. Каждое слово дается с трудом, будто я наглоталась песка. – Это было выше моих ожиданий, – без восторга выпаливаю я, наблюдая за тем, как ни один мускул не дрогнул на волевом лице в ответ на мою провокацию. – Повторять не будем, Коул. Было и было. Было и прошло. Забыли.

Я уж точно не скоро забуду этот трэш. Когда вернусь домой, я, должно быть, задохнусь от боли в груди.

До сих пор вся дрожу от переизбытка эмоций, от своего первого оргазма, полученного на коленях у «мужчины мечты». Ощущаю себя такой грязной, чувствуя, как глубоко он меня пометил. Это было смертельно приятно, умопомрачительно больно, и я даже не думала, что тело способно на такие ощущения. В какой-то момент мне показалось, что Коул разорвет меня, и бесстыдно возбуждалась от одной мысли, что он просто берет меня с одержимой и свойственной ему звериной похотью.

Это не нормально.

– Звучит не искренне. Ты плохая актриса, Пикси. Не для меня. Я сразу раскусил твою маску «хорошей девочки».

– Как бы там ни было, ты получил, что хотел. Думаю, на этом наша дружба подходит к логическому финалу, – стараюсь добавлять льда в свой голос. Это невыносимо трудно.

Его не переиграть…

Каждый ход в этой партии принадлежит ему.

– Дружба? Ты уверена? – наклоняясь ко мне, Коулман накрывает растопыренной пятерней мою шею.