– Хм. И зачем мы сюда приехали? – поинтересовался я.
– Чтобы обезопасить одного беспечного гранда Эфира от повторения судьбы отца и деда, – нахмурившись, высказался Громов-младший.
– А подробнее? – Я поерзал на сиденье, всем своим видом демонстрируя, что не сдвинусь с места, пока не узнаю всех деталей.
– Эх… – Федор Георгиевич растрепал шевелюру и вздохнул. – Знаешь, со всей этой возней с Томилиными мне пришлось изрядно закопаться в историю… Не такую дальнюю, не думай, я не собираюсь грузить тебя байками о подвигах предков. Собственно, я сам был свидетелем тех событий, но… тогда не видел всей картины. А тут вот начал разбираться и… в общем, сложно там все и некрасиво.
– Дядя Федор, а если без экивоков? – вздохнул я.
– Если без экивоков, то имеются у меня серьезные подозрения, что смерть твоих родителей и деда по матери была отнюдь не случайной, – резко ответил он. – И подтвердить эти подозрения или опровергнуть их могут только здесь.
– Так… Федор Георгиевич, я сейчас материться начну, – честно предупредил я.
– Понял. Тогда так. Поступим следующим образом. Сейчас заходим в школу, я здороваюсь с парой старых знакомых, мы узнаем кое-какую информацию, после чего возвращаемся в машину, где я подробно рассказываю тебе все свои умозаключения. Устраивает такой вариант?
– Ну, хоть так. – Я вздохнул и выбрался из джипа следом за Громовым. Вот накрутил-то, путаник.
К моему удивлению, переговорив с кем-то из своих знакомых, Федор Георгиевич потащил меня в школьную церковь. Точнее, к мемориалу у входа в нее. Дюжина черных каменных досок, на которых золотом выбиты имена учеников, погибших в разные годы. Знакомая традиция, чего уж там.
Палец Громова скользил по строкам, пока не замер напротив одной из фамилий: боярин Скуратов-Бельский Н. С., генерал-майор Вооруженных сил России, погиб при исполнении служебного долга… дата. Ну, и чт… Что?! Как – при исполнении долга? В некрологе Военного вестника черным по белому ясно было сказано: «Острая сердечная недостаточность»! Ну… и где правда? Или ее здесь вообще нет?!
– Сюда смотри, – тихонько толкнул меня в бок Громов, указывая на строчку ниже. – Это в газетах могут написать что угодно. А тут ни один даже самый прожженный безопасник врать не станет… Чревато.
Я опустил взгляд на указанную строку и уже даже не удивился: Громова-Скуратова Л. Н., капитан Вооруженных сил России, погибла при исполнении служебного долга… дата.
Совпадает… И что все это могло бы значить? Предупреждение?
Я взглянул на серьезную физиономию Громова-младшего, с явным ожиданием смотрящего на меня, но задать крутившегося на языке вопроса не успел. С галереи, окружающей внутренний двор школы с плацем и церковью, донесся чей-то голос. Обернувшись на звук, мы с Громовым хмыкнули одновременно. К нам приближался один из моих экзаменаторов. Михаил… Михаил Прутнев, точно. Отчества не помню, зато помню, что Гдовицкой отрекомендовал его как заместителя директора школы и одного из лучших известных ему эфирников. |