– Господине, едет кто-то! – бросив в снег рыбьи кости, насторожился Окулко-кат.

Митоха тоже прислушался:

– Всадники… Человек с дюжину, может, чуть более. Что, боярин – в лес?

– Нет! – дернул головой молодой человек. – Найдут по следам – обязательно вызовем подозрение. Да и кому тут сейчас ехать-то? Разбойникам-лиходеям? Навряд ли, места кругом не богатые – не торговый путь.

– Ты, боярин, прав, – подумав, согласился наемник. – Скорее, это Всеволода-князя люди. А едут – зачем и мы. Войско, рать сбирают!

Митоха как в воду глядел, не прошло и пары минут, как на полянку вынеслись всадники, числом около пары десятков. На сытых конях, оружные, только что без кольчуг, зато в богатых кафтанах и полушубках. Главный – широкоплечий мужчина с окладистой светло-русою бородой – поправив соболью шапку, поворотил коня к спокойно дожидавшейся у дуба троице:

– Каковы будете, добрые люди?

– Язм – заболотский боярин Павел, Петра Ремеза покойного сын, а это…

Не дослушав, незнакомец махнул рукой и приветливо улыбнулся:

– Ну, здрав будь, заболотский боярин Павел! Много о тебе слыхал. А язм – Козьма Ильин, средней руци воевода.

Подъехав ближе, Козьма Ильин спешился и протянул руку:

– Рад знакомству. Рад!

– А это мои люди, – с облегченной улыбкой Ремезов кивнул на Окулку с Митохой.

Не чинясь, воевода поручкался и с ними, а потом, повернувшись к Павлу, спросил:

– Сейчас к себе в Зоболотье, небось, скачешь?

– К себе, – кивнул молодой человек, – Рать соберу – да в Смоленск, к князю.

– То верное дело, – Козьма тряхнул бородой. – А мы по порученью княжьему отступников имаем. Мнози похощат в лесах отсидеться, мунгалов да татар пережить. Вот таких «сидней» и имать велено, да на правеж их, на правеж!

– И поделом, – согласился Павел. – А то что это получается, кто-то воюет, землю родную от супостата бережет, а кто-то – за лесами отсиживается! Вы-то куда сейчас, может – по пути, так вместе поедем?

Воевода шмыгнул носом и усмехнулся:

– Не боярин, нам в твоим болотам не по пути, мы – в залесье, ужо расшевелим «сидней».

– Ну, Бог в помощь.

– И вам… – перекрестившись на украшенный ленточками дуб, княжий посланец легко взметнулся в седло и махнул своим людям рукою. – Эй, эй, поехали! Удачи тебе, боярин, может, еще свидимся!

– И вам удачи… Татары-то далеко?

Козьма обернулся в седле:

– Да недалече уже – на Ростиславльском шляхе видели. Дней пяток – и у нас будут. Так что поторапливайся, боярин Павел, поторапливайся!

Гикнув, воевода стегнул коня плетью и исчез за деревьями вместе со своей дружиною.

– Ну, вот, – поглядев им вослед, удовлетворенно кивнул Ремезов. – А вы говорили – прятаться.

Больше на всем пути не встретился никто, если не считать одного кабана и пары зазевавшихся зайцев, одного из которых Митоха тут же взял на стрелу, второй же, петляя, умчался.

Заночевали в овражке. Разложив небольшой костерок, сварили зайца, подкрепились, заварили сбитню, да, устроив один шалаш на троих, полегли себе спать. Проснувшись с промозглым рассветом – угли в костре еще тлели – поехали дальше.

Уже потянулись знакомые места – засыпанные снегом поля, луга, рощицы… а вот и речка, а за ней, на холме – Заболотица, усадьба.