– Аль?! А аль!!! Ты где пропал? – раздается из коридора недовольный голос Лехи гада.

«Чего ему?» – Альберт вздрагивает и вдруг живо представляет: Леха – муж. Муж объелся груш. Катя – жена, а Аль забрался к ним в спальню и вовсю дрессирует чужую жену в черт те какой немыслимой позе. А муж ходит по квартире и в любой момент может зайти в спальню. Ситуация более чем пикантна, согласитесь – куда там прыжкам с парашютом! Так вот – как только Альберт представил себе все это в полном объеме, на него накатила такая могучая волна острого наслаждения, что сдерживаться далее уже не было возможности. Перестав «придушивать гуся», Альберт крепко стискивает зубы, чтобы не закричать, впивается взглядом в зашевелившиеся попки – девчата докурили и собрались покинуть подоконник, и…

– Бац! – хлипкая дверь распахивается от мощного толчка, выдранный с корнем накладной замок зависает на одном шурупе. В проеме стоит Леха гад. И пялится.

– Ага! О о… И чем это ты тут…

– Ох х х!!! – тугая струйка прыскает на стенку, промазав мимо салфетки и зацепив по касательной стойку стеллажа.

– Ой е е! Ну ты зверь! – понизив голос до шепота, бормочет Леха и, отодвинув богатырским плечом одеревеневшего от ужаса Альберта, прикладывается к окуляру. – А а а… Ничего картинка. Ничего… Ну и как мы теперь?

– Что – теперь? – слегка раздеревенев, Альберт торопливо застегивает брюки, пламенея ликом, щурится на свет и лихорадочно соображает, как же выкарабкаться из этой страшнейшей ситуации. Лучше всего, конечно, убить противного мужлана. Эх, был бы какой никакой бесшумный пистолет, которым киллеры злобные в кино пользуются… Но пистолета нет. А по другому – увы, не получится никак, Леха гад здоров ужасно, от природы наделен статью богатырской. Очень может быть, что и не следил он специально за Альбертом, а замок сломал ненароком, просто толкнув дверь…

– Ну, жить то как будем? – Леха отлипает от окуляра и с любопытством пялится на Альберта – толстые губы прыгают в змеистой ухмылке. Гад!

– Я это… Я перееду, – бормочет Альберт, опуская глаза. – Мы можем поменяться столами прямо сейчас.

– Да это без вопросов! – восклицает Леха, махнув пренебрежительно рукой. – Это и так понятно… Ты теперь, я так полагаю, захочешь меня ежедневно ленчем кормить. В нашем кафе. Для тебя это будет небольшой убыток, я думаю. Ты как – готов к этому?

– Конечно конечно, – торопливо бормочет Альберт, изнанкой рационального рассудка ужасаясь: жрать Леха горазд, он за один присест может умять хороший обед на троих нормальных сотрудников. В последующем, разумеется, необходимо будет скорректировать этот пункт. Но в настоящий момент Леха может требовать все что угодно. И он требует – понимает, подлец, что сейчас в пропахшей острым мужским секретом кладовке является полновластным хозяином вот этого очкастого баловня судьбы.

– И это… Единовременно ты мне жертвуешь… ну, допустим… три штуки баксов. Единовременно! Потом никогда не буду приставать – слово даю.

– У меня нет такой суммы, – кривится в плаксивой гримасе Альберт – это что же теперь, три месяца жить на офисную зарплату?!

– Хорошо – сколько есть, – напористо наседает Леха, не желая упускать стратегическую инициативу. – Сколько?

– Пятьсот есть, – опрометчиво сообщает Альберт – это как раз та сумма, которую он постоянно имеет при себе на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. – Больше нету…

– Ладно – пятьсот так пятьсот, – с