— Ici, c’est le ton-go[19], — заявил мужик.

То есть танго, понял я.

— А как насчет этих? Они тоже танцуют тон-го? — Элоди ткнула пальцем в парочку, которая, покачиваясь из стороны в сторону, целовалась взасос.

— По крайней мере, они дзелают это беж важих рас-тва-трёх, — заявила дама, и ее брови, выкрашенные в цвет волос, возмущенно подпрыгнули.

— Это публичное место, и мы имеем полное право считать вслух, сколько нам приспичит. Полюбуйтесь! — Элоди гордо задрала руки в ожидании, что я снова поведу ее в нашей имитации вальса, но я взял ее за руку и увел прочь.

— Пойдем отсюда, — сказал я ей, — если ты одолжишь мне денег, я куплю тебе выпить.

4

— Ну и кто эта калифорнийка, из-за которой ты уже и до трех сосчитать не можешь?

Мы снова арендовали велосипеды и доехали до переполненной террасы в кафе гостиницы «Одеон». Элоди заказала два бокала шампанского, чтобы отпраздновать наше воссоединение, и вид игристого напомнил мне о том, как хорошо снова быть в Париже.

— Она не калифорнийка, а англичанка. Мы один раз встретились в Лас-Вегасе и еще раз — на Венис-Бич[20], сразу после фруктовой битвы с твоим отцом.

— И кто она такая? — Напоминание о семейных неурядицах не могло отвлечь Элоди от возможности вдоволь посплетничать.

— Океанический эколог.

— Хиппи? Она ноги-то бреет?

— Да.

— А все остальное?

— Не твое дело, Элоди.

— Как ее зовут?

— Глория. Но фамилия у нее Мандей[21], так что все зовут ее просто Эм.

— Эм?

— Ну да, как начальницу Джеймса Бонда.

— Я надеюсь, она моложе и красивее, чем начальница Бонда?

Я улыбнулся, вспомнив свою последнюю встречу с М. Вернее, ее загорелое тело, позолоченное лучами восходящего солнца, льющимися в окно гостиничного номера. С того момента, как мы встретились на пляже, мы провели несколько приятных часов. Единственная совместная ночь была восхитительна. Когда она поправляла свои взлохмаченные волосы, в ее глазах цвета морской волны играли искорки. Поцеловав меня на прощание, она попросила позвонить ей, как только я вернусь обратно в Европу.

— Ну и что же случилось? — Элоди как бульдозер продолжала прокладывать дорогу к информации.

— Мы провели вместе одну ночь перед ее возвращением в Лондон. Это было еще весной, три или четыре месяца назад.

— У тебя есть ее номер?

— Да.

— Звони ей сейчас же. Что время терять?

Я засомневался. Есть миллион причин, по которым не стоит звонить тем, с кем у тебя был курортный роман, когда вы оба находились на приличном расстоянии от своей обычной жизни.

— Немедленно позвони, — настаивала Элоди.

— Нет.

— Смотри, вон свободная телефонная будка. Если тебе необходимо уединение, можешь позвонить оттуда.

— Я потом позвоню.

— Нет, немедленно. Сейчас же! — В этом вся Элоди. Время, проведенное в бизнес-школе, превратило ее из хулиганки в танк.

Я вздохнул и потянулся к телефону. Когда она в таком настроении, сопротивление бесполезно.

— Эм? Это Пол. Пол с Венис-Бич? — Я произнес это с вопросительной интонацией. Как если бы такие космополитичные люди, как мы, с легкостью могли забыть о страстной ночи в Калифорнии.

— Пол? Ты снова в Европе? — Ее голос остался таким же теплым, каким я его помнил. Похоже, она рада слышать меня.

— Да, в Париже. — Говорить о том, что с момента моего приезда и суток не прошло, не было нужды. Не обязательно выглядеть совсем уж отчаявшимся. — А ты в Лондоне?

— Да.