— Доверьтесь мне, и я постараюсь вам помочь. Обещаю.

Ширли оглянулась на то, что осталось от трейлера Вилли.

— Когда папу с бригадой засыпало в шахте, мы чуть с ума не сошли от горя. Да, люди умирают, но с ними можно проститься, похоронить их как положено. А тех, кого засыпало? Знаете, что вам приходит? Письмо-соболезнование от угольной компании, в котором долбаный юрист пишет, что руководитель компании не станет возбуждать судебное преследование рабочей смены, дабы тяжесть последствий не отразилась на членах их семей. Понимаете, пострадавшие заранее признаются виновными в случившемся! Я сама работаю в суде и прекрасно знаю, как стряпают подобное дерьмо.

— И не говорите… — Аннабель продолжала держать Ширли за руку.

— Угольная компания ничего не стала предпринимать; тогда шахтеры сами, по собственной инициативе, начали рыть параллельную штольню в надежде кратчайшим путем добраться до попавших в ловушку. Работали круглыми сутками. Оборудование собирали, где только можно. Это было задолго до Интернета, спутниковых антенн, мобильников и прочего хлама. У большинства местных не было ни телевизоров, ни даже радиоприемников — ничего. Сейчас, когда этих штучек как грязи, каждый может увидеть, как какие-нибудь кинозвезды нажираются и попадают в суд. А тогда никто не знал, что происходит на соседней шахте. Мы с мамой и остальные женщины готовили и стирали для мужчин, работавших на этой проходке. Господь помогал им. Они уже вырыли штольню на нужную глубину и готовились вывести к ним тоннель, когда произошел взрыв в засыпанной штольне. Скорее всего метан. Моему отцу с товарищами на головы рухнула добрая половина горы. Больше никто не отважился рисковать. Да и все понимали, что они в любом случае уже погибли. Шахту просто запечатали, а на скале сверху построили эту дьявольскую тюрьму. Такой вот надгробный памятник.

— Поэтому, — вытерев слезы, продолжила Ширли, — когда мой муж Джош пошел туда охранником, мне это совсем не понравилось. Только выбор у нас невелик: либо тюрьма, либо шахта. В шахте погиб мой отец. Джош стал работать в тюрьме. Хотел, чтобы и Вилли со временем туда взяли, — а мальчик взял да и пошел в забойщики. Джош старался вытащить оттуда сына, но его самого убили.

— Вы говорили, это был несчастный случай.

Ширли фыркнула.

— Несчастный случай? Конечно, такой же несчастный, как этот! — Она показала на остатки трейлера.

— Значит, вашего мужа убили? Кто? За что?

Глаза Ширли затуманились.

— Я не должна была вам говорить. Я никому не должна говорить. Два года в моем сердце незаживающая рана.

— Я разыскиваю отца. Вы потеряли и мужа, и сына, Ширли, пришло время сказать правду.

«Ну же, скажи».

— Я понимаю, что вы правы. Сердцем понимаю.

— Раз так, скажите.

Ширли тяжело вздохнула.

— Я ужасно измучилась…

— Прошу вас.

Покрасневшие глаза Ширли наконец прояснились.

— К нам в суд приходят большие партии документов. Кучи коробок. Но их количество никогда не совпадает с декларацией.

— Что это означает?

— Это означает, что если в декларации указано пятьдесят коробок, то на самом деле приходит только тридцать.

— И вы знаете почему?

— Зачем мне лишние неприятности?

— Я не из полиции, Ширли. Я всего лишь хочу найти отца.

— Всю жизнь я жила в бедности. Вы видите, какой сейчас этот город, — он радует глаз. Все счастливы. Почему я не должна получить свою долю? Понимаете?

— Понимаю. Но это ведь только видимость.

— Вы чертовски правы.