— Все было необыкновенно, папа, — ответила Авила. — Я побывала в местах, о которых мне рассказывала мама. Тебя бы порадовало, если бы ты слышал, как все хвалили мой греческий.

— А разве могло быть иначе, если твоя мать родом из Греции? — улыбнулся викарий. — Ну, теперь, слава Богу, ты дома. Твоя мать так волновалась, словно ты навсегда улетела на другую планету!

Авила принужденно рассмеялась.

— Я вернулась, — ответила она. — Теперь мне все кажется сном.

И это была правда.

Конечно же, это был сон. Сон такой прекрасный, такой идеальный, что он вряд ли когда-либо мог стать правдой.

Когда она оставалась одна, перед глазами оживали спрятанные в траве анемоны.

Авила думала, удастся ли ей когда-нибудь вновь услышать волшебный шелест серебряных крыльев и стук колес серебряной колесницы.

Все это осталось на Делосе. А ей никогда уже больше не увидеть ни Делос, ни принца!

Затем эти воспоминания постепенно начнут стираться из памяти до тех пор, пока вообще будет трудно поверить в то, что это все когда-то с ней произошло.

«Как мне все это вынести? Как мне жить дальше?»— спросила себя ночью Авила.

Она открыла окно и взглянула на звезды.

Это были те самые звезды, что сияли над ней, когда она была в Греции.

Теперь они казались дальше и холоднее.

Как могло такое случиться: ей дали испытать состояние божественного счастья, а теперь бросили обратно в пустоту суетного мира.

Вдруг Авила почувствовала, что слезы градом льются по щекам.

— Я потеряла… его! Я потеряла его! — всхлипывала она.

Она чувствовала, что потеряла не только принца Дария, но и бога Аполлона.

Она заставила себя уснуть, но когда проснулась, все вновь показалось ей невыносимо тоскливым. Ей хотелось только одного: никого не видеть.

Но в то же время она не хотела, чтобы родители заподозрили, что с ней в Греции что-то случилось.

Взявшись за роль, нельзя было уходить со сцены. Теперь нужно играть саму себя.

Она оделась и спустилась вниз, когда все еще спали.

Авила прошла на конюшню. Втайне она надеялась, что принц Холден сдержал свое обещание и прислал ей в подарок коня.

Вдруг она вспомнила, что принцесса передала ей какой-то сверток, прежде чем покинуть спальню.

Миссис Грандел торопилась уехать домой и Авила не стала разворачивать подарок.

Сейчас он был у нее в комнате наверху, в ящике для перчаток.

Лошади на конюшне узнали ее, тянулись к ней мордами.

Авила решила, что после завтрака обязательно отправится покататься верхом.

Тогда она хоть немного сможет побыть наедине со своими мыслями.

Вдруг ей пришло в голову, что она никогда не видела принца верхом, но по его осанке было видно, что это прекрасный наездник. Лошади, должно быть, слушались его во всем.

«Как же он отличается от всех мужчин на свете!»

Это действительно было так.

Принц говорил ей, что они отличаются от всех тем, что знают и принадлежат друг другу уже миллионы лет.

Тогда Авиле хотелось задать вопрос, будет ли он чувствовать ее отсутствие, но подумала, что это не очень прилично.

Конечно, он выглядел как Бог, но в то же время это был просто Человек. Он занимал высокое положение в своей стране и обладал большой властью.

К тому же Дарий принимал ее за принцессу Мэриголд, а так как новость о ее помолвке вскоре разнесется по всему миру и непременно появится в греческих газетах, принц будет считать, что теперь их отношения невозможны.

Конечно, он почувствует себя преданным и обиженным, ведь он ничего не знал о помолвке.

И в конечном итоге он не приедет в Лондон, как обещал.

Авила понимала, что он останется у себя в стране и со временем встретит другую женщину, познакомит ее с Делосом и тоже будет называть своей Афиной.