А вот на нижних палубах сидели прикованные к скамьям рабы. Зловоние, которое я уловил, исходило от этих несчастных, которые жили на своих скамьях. Здесь они гребли, спали, ели, испражнялись и в конце концов умирали.

Критская галера прошла мимо, и мы услышали отдаваемые там приказы. Верхний ряд весел, точно крылья серебристой чайки, замер в воздухе, но нижние ряды продолжали окунаться в воду: корабль в последний раз повернул и направился к сверкающим белым стенам крепости, которые показались над кивающими головками папируса на берегу.

И тут произошло нечто неожиданное, к чему я был совершенно не готов. Из-за поворота протока вышел второй корабль, почти во всех отношениях такой же, как первый, и прошел мимо того места, где мы лежали. Он тоже низко сидел в воде – вез тяжелый груз.

Потом, к моему крайнему изумлению и радости, в протоке показалась третья тяжело груженная трирема. Вслед за первыми двумя она прошла мимо нас и направилась к крепости.

Я понял, в чем дело. Три месяца назад мои шпионы доносили, что три корабля, груженных сокровищами, готовы отплыть из главного критского порта Аггафер. Однако потребовалось несколько месяцев, чтобы это сообщение пришло ко мне. Тем временем отправка судов задержалась по непредвиденным обстоятельствам; самой вероятной причиной казалась плохая погода. И мои шпионы не смогли вовремя предупредить меня об этом дне.

Я думал, что доберусь до Тамиата много спустя после того, как суда прибудут, оставят свой груз и вернутся в Аггафер.

Вероятность того, что я прибуду к Тамиату в то самое время, что и конвой с сокровищами, была столь незначительна, что я мог объяснить такое совпадение только божественным вмешательством. С раннего детства я знал, что я любимец богов, особенно великого бога Гора, которому молюсь. Откуда бы иначе я при рождении получил столько талантов и достоинств? Как иначе я мог бы уцелеть среди бездны смертельных опасностей и ужасных несчастий, которые уничтожили бы более низменного человека? Как иначе я мог бы оставаться таким молодым и красивым и сохранять острый ум, когда все вокруг меня покрываются морщинами, седеют и с возрастом уходят совсем? Есть во мне что-то такое, что выделяет меня из обычных смертных.

И вот новый пример расположения и снисходительности Гора. Я шепотом поблагодарил его и поклялся при первой же возможности принести ему роскошную жертву. Потом подполз к тому месту, где лежал Зарас, и тронул его за рукав.

– Мне нужно переправиться через протоку и поближе подобраться к критской крепости, – сказал я ему.

В Египте есть две загадки, которые я никак не могу разгадать. Первая такова: хотя мы используем лошадь для перевозки грузов, а конные колесницы – наше главное оружие, почти никто из египтян не ездит верхом. Вторая: хотя мы живем на берегах могучей реки, почти никто из египтян не умеет плавать. Если спросить кого-нибудь об этом, человек пожмет плечами и ответит: «Богам не понравится такая наглость».

Я уже отмечал, что отличаюсь от большинства. Не хочу сказать, что я лучше прочих. Достаточно упомянуть, что я опытный всадник и сильный, неутомимый пловец.

Я знал, Зарас не владеет этими искусствами, хотя должен признать, что не видел человека, который превзошел бы его в управлении боевой колесницей. Поэтому я приказал принести спасательный плот, сделанный из коры пробкового дерева, чтобы Зарас мог держаться на воде. Мы оба разделись до набедренных повязок и вошли в реку. Зарас привязал меч к плоту. Я нес свой на спине. Зарас фыркал и отплевывался, как бегемот, а я плыл, как выдра, и добрался до противоположного берега, когда он был еще на середине протока.

Когда он переправился, я помог ему подняться на берег. Потом, когда он отдышался, мы поползли по тростникам к критской крепости.