– Как знать, – умудренно протянула Наташа.

– Ну, она же с кем-то встречалась, общалась, прогуливалась... Что же, никто не видел, с кем именно она шашни крутит? В Коктебеле ни у кого нет тайн друг от друга!

– Значит, есть. Если бы они встречались-прогуливались, как ты говоришь, его давно бы уже взяли. А так... Или он к ней по ночам приходил, или она к нему. Скорее, приходил все-таки он. И положил плотоядный свой глаз на Лену. Я пыталась Светку разговорить... Молчит, как... Как наш Чертов Палец.

– Но он здесь? В Коктебеле?

– А теперь-то чего ему бояться? Следов преступления на нем нет. Кровь смыл, все остальное тоже. Андрей, если что-нибудь пронюхаю, доложу немедленно. Ты ведь у Веры остановился? Заметано. Где меня найти, знаешь, телефон, адрес тоже... Всегда рада с тобой повидаться, сегодня ты заметил далеко не все мои неувядающие прелести. Ладно, пока! Яды ждут! – зловещим голосом проговорила Наташа, кивнув в сторону очереди.

– Приходи вечером к голубой скамейке, вон к той, у парапета... Место встречи изменить нельзя. Жора подойдет, Слава... Или у тебя другие планы?

– Подгребу, – нарочито суровым голосом заверила Наташа.

– И Амок будет?

– Как обычно. Но в сторонке. Пока! – Она махнула рукой.

Андрей проводил ее взглядом, полюбовался оживившейся очередью за коктейлями и направился вдоль набережной к автобусной станции.

На автостанции Андрей сел в первый же автобус в сторону Феодосии и через полчаса бродил по солнечным и пустынным улицам этого древнейшего города Черноморского побережья.

Патологоанатом встретил Андрея молча. Не поднимаясь из-за стола, кивнул на приветствие, махнул рукой в сторону свободного стула, садись, дескать. Это был пожилой, худощавый, загоревший человек. Похоже, он все свободное время проводил на пляже, с мая по сентябрь включительно – только так можно было загореть до такой черноты.

– Мне звонил Воеводин, – наконец произнес он. – Обстановку доложил. Я подготовил документы. – Он придвинул к краю стола тощую картонную папочку. – Кстати, меня зовут Аркадий. Евгеньевич.

– А я – Андрей.

– Очень приятно. Снимки в этой папке далеко не пляжные, но вы уж наберитесь духу. Вы – отец этой девочки?

– Во всяком случае, народ в этом уверен.

– Народ всегда прав, – заметил Аркадий. – Особенно, когда не прав. Согласны?

– Конечно, – пожал плечами Андрей. Он развязал тесемки, открыл папку. Там лежало заключение о вскрытии и несколько больших цветных снимков.

– Хороший у вас фотограф.

– Пляжный.

– В каком смысле? – не понял Андрей.

– В прямом. Я все говорю в прямом смысле. Работа обязывает. А фотограф пляжный в том смысле, что он на пляже девочек фотографирует. Им нравится. И снимки, и фотограф. Он ничего так мальчик, мачо, как сейчас говорят. Авось выживет.

– А может и не выжить?

– Запросто. В курортных, южных городах мало кто выживает. И из мужчин, и из женщин.

– Что же с ними случается?

– Плывут.

– В море? – уточнил Андрей.

– В море заплывают, а плывут в жизни. Вы снимки-то посмотрите, не робейте. Для нового человека они, конечно, страшноватые, но пройти через это надо, уж коли вы добрались до меня.

Андрей, превозмогая себя, просмотрел все снимки, их было семь-восемь. В увеличенном размере они действительно производили жутковатое впечатление. И даже не раны ошеломили Андрея, а лицо девочки.