– Какого праздничка? – удивилась я.

– Ну ты даешь, Крылова, совсем, что ли, заработалась, подруга? Первое апреля сегодня, радость моя!

– А а а, – протянула я. – Тогда понятно. Я и правда замоталась тут совсем, как белка в колесе… А что случилось тогда страшного? Юрьев что, совсем, что ли, шутки понимать разучился?

– Такие да, – с серьезным лицом пояснил Юра. – Он с перепугу от греха подальше три ящика водки паленой под откос скинул… ну и еще чего то по мелочи… Так то.

– Тогда все ясно. Пора в купе задраиваться. Сейчас он корвалол допьет, и нам всем мало не покажется…

– Это точно. Пойду скоренько Афонова разбужу, раз не будет проверки, пусть уж он, как знает, сам со своими пассажирами разбирается, а я к Наташке в последний вагон рвану. Авось у Петровича на весь состав запала не хватит. А тебе, Крылова, я не завидую. Первый удар на твою голову обрушится. Вернее, на Танькину. Ее вагон от штабного первый. А кстати, где она прячется всю дорогу?

Я рассказала Юре душещипательную историю про ее расстроенный желудок и поспешила в свой вагон. Наплевав на Толикову лекцию, отключила в обоих вагонах радио и потушила верхний свет. Вообще то по правилам это нужно было сделать минут через сорок, не раньше, но я рассудила, что начальник не станет особенно громко и сильно бушевать в вагонах, где пассажиры уже отходят ко сну, возможно, если мне повезет, он проскочит мой темный вагон без остановки. К тому же он знал: придраться у меня в принципе не к чему. Что он начнет разыскивать Петрову, я не беспокоилась. Заразы Юрьев боялся, как черт ладана. Прикинув, что до утра высадок в обоих вагонах не предвидится, я заперла мое купе и улеглась спать.

Глава 3

Татьяна, как Пятачок в мультфильме, прикрывшись зонтом, нервно носилась по забитому встречающими перрону. Стоять на месте подруга не умеет в принципе, а уж в волнении и ожидании запросто может протоптать своими каблучищами асфальт до дыр.

– Ну что? – Она метнулась ко мне, расталкивая встречающих, как только вагон остановился. – Я звоню, звоню, ты телефон почему не берешь?

– Иди своих выпускай, – торопливо скомандовала я. – Да не по перрону, бестолочь! Там дверь заперта. Скинь плащ в моем купе и сделай вид, что спала у меня… Не волнуйтесь, товарищи! – обратилась я к пассажирам. – Не толкайтесь. Эта станция конечная, поезд дальше не пойдет, так что все успеют сойти.

Татьяна рванула в свой вагон. Через пару секунд я услышала грозный голос Юрьева:

– Петрова! Что ты себе позволяешь? Там пассажиры твои сейчас дверь вынесут, а ты тут с подружкой лясы точишь?

– Простите, ради бога, Афанасий Петрович! – затараторила Таня. – Проспала немножко с устатку, сейчас я всех успокою…

– На горшке, что ли, сидеть умучилась? – ядовито поинтересовался начальник.

– Почему… – растерянно остановилась подруга и оглянулась. – На каком горшке?..

– Да не переживай ты, Тань, – мстительно посмотрела на нее я. – У всех расстройства желудка случаются.

– У тебя хоть как с этим делом? Закрепилось маленько? Или все так же? – с тревогой перебил меня Афанасий Петрович. – Вся бригада волнуется… кому ж заразу то охота в дом тащить.

– А что, уже все в курсе? – ахнула Татьяна, покрываясь пятнами.

– Да уж, я давно знала, что у Юры язык без костей, но чтобы настолько… – слегка виновато протянула я. Моя злость на подругу прошла, стоило мне как следует выспаться и отдохнуть.

– Правильно. Предупрежден, значит, вооружен, – поучительно заметил Юрьев.