– В этом нет необходимости, – ответила баронесса. – У вас есть будуар, может быть, пройдем туда?

Она открыла дверь комнаты, смежной со спальней. Перед Камиллой предстала прелестная маленькая гостиная, которую она прежде не заметила. В комнате на столах стояли искусно составленные букеты, и девушка подумала, что с ее стороны было большим упущением не обратить внимания на этот специально предназначенный для нее будуар.

Баронесса закрыла дверь. Только сейчас девушка обратила внимание на ее изящное платье из бледно-сиреневого шелка, отделанное кружевами. Шляпка баронессы была украшена плюмажем, а длинные лайковые перчатки прекрасно гармонировали со всем ансамблем.

– Я глубоко обеспокоена, мисс Лэмберн, – начала баронесса, и по ее виду Камилла поняла, что это действительно так.

– Что случилось?

– Некоторое время назад маркграф послал за мной. Он сообщил мне, в какое расстройство и изумление привело его известие о том, что вчера, после того как я ушла спать, вы провели какое-то время в саду наедине с капитаном Чеверли.

Слова баронессы прозвучали совершенно неожиданно, но Камилле удалось выслушать их, ничем не выдав того ужаса, который они вызвали в ней.

– В самом деле? – холодно спросила она. – И что, в этом: есть что-то особенно предосудительное?

– Предосудительное? – переспросила баронесса. – Я не говорю, что это предосудительно, мисс Лэмберн, но, безусловно, это был чрезвычайно неосторожный поступок для девушки в вашем положении, тем более в самый канун приезда в Мелденштейн. Конечно, мне следовало сопровождать вас, я сама виновата в том, что случилось, но когда я увидела, как вы поднимались по лестнице, я была уверена, что вы отправились спать.

– Вы сделали самое естественное предположение, – заверила ее Камилла. – Я должна была пожелать вам спокойной ночи. Это большая оплошность с моей стороны. Но у меня болела голова, и я пошла к себе в комнату, чтобы поискать лавандовую воду.

– Это моя вина, – сказала баронесса. – Мне следовало бы зайти к вам и спросить, не нуждаетесь ли вы в моих услугах. Но, честно говоря, мисс Лэмберн, я все еще неважно себя чувствовала и была счастлива представившейся возможности покинуть душный и шумный зал.

– Кто посмеет вас в чем-либо упрекнуть? – беспечно произнесла Камилла. – Когда моя головная боль немного успокоилась, я решила, что мне неплохо побыть на свежем воздухе. Если вы помните, прошлой ночью было очень тепло. Капитан Чеверли был крайне любезен и проводил меня в парк. Я не вижу здесь ничего предосудительного.

– Маркграф всегда был сплетником и интриганом, – заметила баронесса. – Я не сомневаюсь, что, как только он прибудет в Мелденштейн, эта история будет немедленно доведена до сведения княгини. Она будет недовольна тем, что я пренебрегла своими обязанностями. Возможно, мне не удастся сохранить свой пост фрейлины при княгине и придется покинуть двор. Если это произойдет, жизнь моя будет кончена! Клянусь, мисс Лэмберн, мне тогда незачем будет жить!

Глаза баронессы наполнились слезами, и она принялась жалобно промокать их носовым платочком.

– Умоляю вас, не мучайте себя, – мягко произнесла Камилла. – Обещаю вам, я обязательно расскажу княгине о том, как я благодарна вам за ту доброту и заботу, которые вы проявили во время нашего путешествия. Нет никакой необходимости упоминать о вашем нездоровье, и я убеждена, что княгиня скорее прислушается к моему мнению, чем к мнению маркграфа.

– О, я в этом совсем не уверена, – с несчастным видом сказала баронесса. – Ах, мисс Лэмберн, как вы могли так пренебречь светскими условностями, да еще где – в этом дворце?

– Я не понимаю, какое маркграфу дело до того, что у меня возникло желание побеседовать со своим соотечественником, чьей защите и покровительству ее высочество сочла возможным вручить меня? Баронесса покачала головой.