— Заткнись! — окончательно разъярившись взорвался я. — И в конце концов, и перво-наперво, и раз и навсегда, эта долина — наша! И я твердо намерен отстаивать свои священные права до последней капли вашей крови! Быстро запрягайте мулов и ставьте фургоны в круг, как можно ближе друг к другу! Промежутки между колесами забейте седлами и всяким другим барахлом, какое у вас найдется. Потому как мне кажется, что, укрывшись за надежным бруствером, вы и сражаться будете куда лучше! Теперь ты, Нед. Ты видел вблизи их лагерь?

— Не-а, — ответил тот. — Но этот Уоррен говорил, будто до него отсюда три мили, точно на восток. Он сказал, что выехал прогуляться перед самым восходом, случайно заприметил нашу стоянку, вернулся к себе и рассказал обо всем своему вожаку, а уж тот, рассвирепев, послал его сюда передать нам, чтобы мы выметались из каньона.

— Я начинаю волноваться из-за Джо, — к слову вставил старик Ричардсон. — Прошло уже порядочно времени, но мальчик до сих пор не вернулся.

— Ладно, — кивнул я. — Поеду, попробую найти парня. А заодно разведаю обстановку. И ежели только перевес в их пользу не окажется больше чем десять к одному, нам нет никакого резона ждать, покуда они надумают нас атаковать. Тогда мы сами неожиданно нагрянем к ним в лагерь и в два счета разделаемся с этими недоумками. Или мне больше никогда не бывать Брекенриджем Элкинсом!

А затем мы разведем костры, — позволил я себе немного помечтать, — хорошенько провялим ихние дурацкие скальпы да и развесим их гирляндами на передках наших фургонов. Получится отличное предупреждение для всех остальных негодяев, которым еще может прийти в голову глупая мысль встать у нас на пути!

Слушая мою вдохновенную речь, старик Ричардсон почему-то побледнел как полотно, а коленки у него сами собой подогнулись и начали потихоньку постукивать друг об дружку. Но мне было уже некогда, поэтому я просто еще раз строго-настрого приказал ему составить фургоны в сплошное кольцо, а сам вскочил на Капитана Кидда и двинулся на восток.

Тут выяснилось, что единственной причиной, по которой мы до сих пор не заметили дымы от лагерных костров тех парней из Иллинойса, оказалась невысокая, густо поросшая лесом холмистая гряда, преграждавшая прямой путь на восток. Обогнув ее южную оконечность, я двинулся в прежнем направлении и, проехав мили полторы, вдруг увидел вдали всадника, не спеша скакавшего в мою сторону.

Едва он заметил меня, как сразу погнал своего коня во весь опор; блики солнечных лучей весело посверкивали на дуле его винчестера.

Ясное дело, я взял на изготовку свой верный «сорок пять — девяносто» и помчался ему навстречу, и мы таки встретились, в точности посередине громадной ровной поляны. Тут мы разом опустили стволы смертоносных винчестеров и резко осадили своих лошадок.

— Брек! Брекенридж Элкинс! — как бы не желая верить своим глазам, произнес он.

— Разлюбезный братец! Медведь Бакнер! — ласково отозвался я. — Уж не ты ли посылал ко мне со смехотворными угрозами того глупенького, совсем зеленого молокососа, Джорджа Уоррена?

— Конечно я! А кто ж еще! — пренебрегая всеми правилами элементарной вежливости, яростно зарычал Медведь Бакнер, лишний раз продемонстрировав свой поистине ужасный характер.

— Видишь ли, — еще более ласково заметил я, — эта долина — она наша! А вам придется продолжить свой путь.

— Что значит — продолжить свой путь?! — что было мочи завопил братец Бакнер. — Я всю дорогу буквально на себе тащил сюда целую толпу этих несчастных созданий! От самого Финт-Сити в Канзасе, где, на свою беду, вызволил этих чудаков из грязных лап нескольких потешавшихся над ними бизоньих браконьеров, да будет земля пухом тем глупым и непутевым идиотам! И с той поры я провел их фургоны сквозь огонь, воду и целые орды меднокожих индейцев и бледнолицых мерзавцев! Я клятвенно обещал беднягам, что лично приведу их в те края, где сама земля будет сочиться молоком и медом.