— Но ведь ежели эта тварь вдруг заревет, то все мертвецы на сто миль вокруг разом восстанут из могил! — попробовала возразить Кейт.

— Не заревет, — уверенно произнес я. — Он недавно нажрался до отвала. Теперь его несколько часов из пушки не разбудишь. А потому дядюшка Чадраш так ничегошеньки и не заподозрит, покуда не зажжет свечу, чтобы залезть в постель. Ну а ежели старик надрызгается так, что даже свечу зажечь не сумеет и просто рухнет не раздеваясь в темноте на кровать, тогда он проснется через пару часов, чтобы хлебнуть глоточек холодной воды. Так или иначе, но где-то между полуночью и рассветом он обязательно увидит Джошуа. Нам остается только надеяться, что эта встреча не повлечет за собой фатального исхода! Ну да ладно. Теперь ступай в дом и будь наготове!

Я вернулся к фургону, где поджарил себе еще капельку оленины, слегка скрасив свой скудный ужин корзинкой кукурузных лепешек, дюжиной яиц и галлоном сливок, которые дала мне Кейт. Быстро покончив с этой легкой закуской, я запряг мулов в фургон, снова погрузил туда Джошуа и, едва стемнело, медленно и осторожно тронулся по дороге к дому Кирби. Поставив повозку позади корраля, я привязал мулов, взял Джошуа на руки, втащил его в темный тихий дом и начал осторожно подниматься с ним по лестнице. Я слышал, как Кейт весело копошится в своей комнате, но, кроме нее, в доме действительно никого не было.

В доме Бакнера Кирби наверх вела самая настоящая лестница с широкими ступенями, вроде тех, какие обычно устраивают лишь в таких больших городах, как Орлиное Перо или, скажем, Вашингтон. Большинство же обитателей долины Медвежьего Ручья и близлежащих окрестностей издавна привыкло скромно довольствоваться простой приставной лестницей да люком в потолке, а потому некоторые из них поговаривали, что Кирби рано или поздно навлечет на себя гнев Божий, потому как бессовестно потакает своей тщеславной, греховной и срамной страстишке: любви к ничем не оправданной роскоши. Но все же скрепя сердце я вынужден честно признать: втаскивать связанного осла на второй этаж по такой вот лестнице куда как легче, нежели чем по приставной.

Джошуа проснулся, приоткрыл один глаз и с укором взглянул на меня. Но ни реветь, ни лягаться он явно не собирался. Мне кажется, его вообще очень мало интересовало, что же такое вокруг делается; разумеется, только до тех пор, покуда происходящее не требовало от него никаких личных усилий. Я распутал ему ноги, один конец веревки завязал у него на шее, а другой примотал прямо к изголовью койки дядюшки, после чего вручил ослу шляпу, которую обнаружил на вешалке. Надо же бедняге чего-нибудь пожевать, покуда он снова не погрузится в сон. Я был уверен, что мне не придется долго ждать, когда Джошуа соизволит вновь заснуть. Так оно и вышло.

Затем я осторожно спустился по лестнице и снова услышал как Кейт возится в своей комнатушке. Но поскольку до появления Гарри еще оставалось время, я вышел наружу, свернул за угол присел прямо на землю около кораля, прислонился спиной к изгороди и, как я теперь понимаю, малость задремал Что поделаешь: любой, кто хоть недолго имел дело с Джошуа, быстро приобретал стойкую привычку засыпать где и когда попало.

Разбудил меня грохот колес проезжавшей по мосту над ручьем коляски. То оказался Гарри — раздираемый страхами и сомнениями, но тем не менее твердо намеренный предъявить права на свою возлюбленную.