Ну и когда баронство стало королевством, а потом и разрослось на всю одноименную империю, большинство рыцарей проголосовало за сохранение древнего закона. Еще бы! Ведь каждый истинный рыцарь себя в душе мнил самым, самым, самым и втайне лелеял мечту когда нибудь да прорваться в финальный турнир по изломанным костям своих соперников. А там… Почему бы и не примерить на себя регалии Первого, а вместе с ними и корону императора?

Ибо именно такие вот тонкости процессуальной казуистики существовали в законах. Там еще много других имелось тонкостей, но именно эти ни единого дня не давали расслабиться Виктору на троне. И не потому, что он желал именно себя видеть обладателем короны и единоличным властителем, а потому что понимал: достаточно одного года неумелого правления, и мощная, единая империя распадется на сражающиеся до смерти удельные княжества. Следовало хотя бы лет пять продержаться именно в таких вот рамках. Еще лучше десять, когда наступит возможность хоть как то подкорректировать устаревшие законы.

Поэтому первым делом были проштудированы внимательно те самые «мелкие тонкости». И это принесло свои плоды. Результат того стоил. Отыскался закон, что Первый Рыцарь может начинать участие в турнирах только в последней четверти, если он во главе штатной армии совершит победоносную войну.

Вот и пришлось землянину каждый год воевать. Не всегда большой кровью и не всегда с врагами. Ибо последних фактически и не было в пределах империи. А посягать на целостность соседних – такое в голове не укладывалось. Войны устраивались скорей потешные, весьма похожие на крупномасштабные маневры. Но мало кто догадывался, чего стоило Виктору все эти войны или столкновения организовать, спровоцировать, сделать так, чтобы они казались настоящими, и выходить из них победителем.

Наверное, поэтому он и свихнулся несколько на этом деле, предлагая порой даже братьям и сестре слегка повоевать и выбить самым агрессивным ястребам зубы.

Еще одной тонкостью, мало кому известной, оказался закон, гласящий:

«Коль Первый Рыцарь удесятерит территорию Жармарини за десять лет своего правления, то он становится пожизненным правителем. А коль территория увеличится за двадцатилетие в пятнадцать раз за время правления, то его титул правителя станет переходить по наследству».

Ничего подобного в прежней истории быть не могло по умолчанию, поэтому эти дополнения к законам банально забыли, затерли в самые дебри. Но они были и, словно бомба замедленного действия, ждали своего часа. И этот час близился. Каждый год война увеличивала в два раза шансы Алпейци на победу в турнирах. После десяти легендарных побед, вошедших во все исторические хроники, он промолчал о своем праве быть пожизненным императором и уже более спокойно сражался дальше. Совсем недавно состоялся и двадцатый турнир, принесший ему титул Первого Рыцаря в двадцатый раз. И нельзя сказать, что Виктору далась эта победа легко. На пределе своих сил он закончил финальный поединок и надолго свалился с весьма опасными ранами. Месяц вылеживался и отходил от стресса. Возраст уже был не тот, моральная усталость давила, да и молодые ранние зубами вгрызались в прославленный меч, желая свалить вошедшего во все мифы и легенды Рыцаря.

Жармарини увеличила свои территории не в пятнадцать, а в гораздо большее число раз, и землянин готовил в ближайшие месяцы сюрприз всем своим недругам, оппонентам и конкурентам: этакую повторную коронацию себе и всему своему роду на царствие вечное. Только и собирался съездить к Федору на торжество, а потом уже разбираться с делами.

Правда, заблаговременно заявил всему рыцарству, что войны в этом году не будет.