— Все говорят, что погибли бы сотни, если б не ты.

— Я — не герой. Если бы люди знали о моем даре и знали, что я все равно не сумел остановить этих фанатиков, они бы не превозносили меня как героя.

— Ты и не Бог. Ты сделал все, что мог, никто не сделал бы больше.

Я поставил банку колы, взял пузырек с таблетками аспирина, вытряс еще две на ладонь, сменил тему:

— Вы собираетесь разбудить аббата и сказать ему о том, что я чуть не споткнулся о лежащего на земле монаха?

Он смотрел на меня, похоже решая, позволить ли мне сменить тему.

— Возможно, и скажу. Со временем. Но сначала пройдусь по кельям, посмотрю, может, кто прикладывает лед к шишке на голове.

— Монах, о которого я чуть не споткнулся.

— Именно. У нас два вопроса. Второй — почему кому-то понадобилось бить монаха дубинкой по голове? Но первый — почему в такой час монах оказался там, где его ударили дубинкой по голове?

— Как я понимаю, вы не хотите, чтобы у этого брата возникли неприятности.

— Если он согрешил, я не собираюсь помогать ему укрывать содеянное от исповедника. Его душе пользы от этого не будет. Но если речь идет о какой-то глупости, приору знать об этом необязательно.

Приор ведает в монастыре дисциплинарными вопросами.

Приором аббатства Святого Варфоломея был отец Рейнхарт, пожилой монах с тонкими губами и длинным, острым носом. Глаза, брови и волосы были у него цвета Пепельной среды.[7]

Шагая, отец Рейнхарт напоминал душу, плывущую над землей, так бесшумно он передвигался. Многие монахи называли его Серым призраком, пусть и любя.

Строгий, но справедливый, отец Рейнхарт никогда не карал слишком жестоко. Когда-то он был директором католической школы и предупреждал, что у него есть трость, которую он еще не пускал в ход. В трости он просверлил дырки, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. «Хочу, чтобы вы это знали», — говорил он, подмигивая.

Брат Костяшки, уже направившись к двери, оглянулся. Посмотрел на меня.

— Если грядет что-то дурное, сколько у нас времени?

— После того как показываются первые бодэчи… иногда день, обычно — два.

— Ты уверен, что сотрясения мозга у тебя нет?

— Четыре таблетки аспирина