Пожалуй, такими ногами можно забить и кого-нибудь значительно крупнее змеи. Например, юнната.

Я вспомнил совет Сергея о своевременном выходе из клетки. Мне захотелось немедленно ему последовать.

Сергей целую минуту глубокомысленно созерцал коленца, которые выкидывал пернатый Зорро. Видимо, набор опасных обитателей птичьего отдела был велик. Наконец мой шеф ответил:

– Кто его знает! Может быть, Сашка-секретарь самый опасный, а может – марабу.

Повернувшись, Сергей также обозрел марабу.

– Хотя, может, и кондоры.

Кондоры! Тут же в памяти всплыла иллюстрация из романа «Дети капитана Гранта»: кондор несёт над горами мальчика. Этот мальчик был всего на два года младше меня.

– Журавль у нас гад большой, – продолжал Сергей. – Так что сложно сказать!

Мы вошли в следующую клетку. Сашка-секретарь ужасно вскрикнул и исчез в зимнике.

– Пеликаны клювом порезать могут. А лебедь-кликун – крылом ударить.

Я с оторопью понял, что ответить на мой вопрос действительно нелегко.

Мне вспомнилось, что ударом крыла лебедь-кликун убивает наповал лису. Раньше я как-то в этом сомневался. Но сейчас поверил бы, даже если б мне сказали, что он тем же способом убивает лося.

В следующую клетку я уже глядел выпученными глазами. Кто в ней? Разбойник-кондор или журавль-гад?

Но там суетливо крутилась россыпь чёрно-белых уток. Они были похожи на небольшие пароходы, которые то сталкивались друг с другом, то расплывались. Их красные лапы напоминали корабельные винты. Из клювов вырывалось шипение, сообщавшее о напряжённой работе двигателей. Над клювами торчали красные сигнальные наросты.

Особенно большими эти наросты были у одной почти белой утки. Они походили на колонию ракушек, облепившую судовой нос. Время от времени над головой утки, словно пар из трубы, поднимался белый боевой хохол.

При нашем появлении «пароходы» запыхтели сильнее и стали двигаться к дальней от нас сетке: её можно было сравнить с морским горизонтом.

«Утки хороши тем, – подумал я, – что они не опасные».

Сергей открыл новую дверь. Птичий отдел мне представился огромным лабиринтом клеток, к сердцу которого мы идем. А в конце, конечно, какая-нибудь гадость вроде Минотавра.

«Главное, – твердил я про себя, – вовремя отсюда убраться!»

Я уже собирался шагнуть в последнюю калитку, когда меня ущипнули за ногу. Мои нервы не выдержали. Несмотря на тяжёлое ведро, я подпрыгнул, умудрившись сделать в воздухе поворот к источнику нападения. У моих ног, словно закипающий чайник,