Изменить размер шрифта - +
Винтовку собрал. Набрал по мобиле Дона, тот не сразу, но откликнулся.

– Аллё, братан.

– Ну ты чё, где? Я тебя жду.

– Ты на колесах?

– Ага. Только не на своих.

– Двигаться можешь?

– Пока да. Ты чё, братан?

– Давай так. Гони на Донецк обратно – по трассе через Старобешево. Я тебя увижу и тут же отзвонюсь. Тачка какая?

– Брат, ты чё, не доверяешь?

– Брат, я сам себе не доверяю. Поверь, так лучше будет. Отзвони, как проедешь Старобешево. Тачка какая?

– «Девяносто девятая». Серая.

– Хоп. Жду.

– Хоп. До связи.

Хоп – это словечко пошло из Ташкента. Ташкент – основные ворота Союза в афганский кошмар. Город, через который прошли почти все…

Подумал, достал винтовку, патроны. Не то что я не доверяю Дону, просто тут проблемы. Если его преследуют, я это увижу. И те, кто преследует, вряд ли ожидают нарваться на опытного снайпера…

Стрелять мне приходилось. И на войне, и здесь. Как говорил Чапай, убийство превращается в дело чисто механическое. Вопреки детективам в криминальном мире очень мало профессионалов, большинство – тупое бычье, которому дали в руки дешевое ружье или автомат и которое поливает направо-налево или расстреливает из засады машину. Мне приходилось убивать на разборках, и мне приходилось убивать врагов, сама возможность того, что я могу убрать сам, не нанимая исполнителей, давала мне уважение в темном, сумрачном и грязном блатном мире. Но я никогда не переходил грань – хотя сам ее мог определить с трудом. Например, мне не раз предлагали стать профессиональным киллером, говорили, что у меня талант, подобно Саше Македонскому. Но слава Македонского меня ничуть не прельщала, и я всегда отказывал – в том числе и тем людям, отказывать которым было опасно для жизни. Македонский есть Македонский. А я есть я.

Что я буду делать теперь? Не знаю, я вроде как мирный теперь. Засажу в двигатель, а там посмотрим…

Съехал с дороги, выбрал позицию. На возвышенности, место красивое – лесок, недалеко – прихотливые изгибы речки Кальмиус, дальше на горизонте видны Старобешевская ТЭЦ и терриконы. Терриконы тут повсюду.

Заглушил движок, собрал винтовку и перебрался назад. Машины идут по трассе – «КамАЗов» много. Фуры и углевозы. Тут угольком живут, его же и на нашу сторону толкают – ворованный. На угле здесь многое держится, особенно после того, как у нас в Ростов-ской области стали потихоньку шахты закрывать…

Ага… а вот и Десантник.

Я набрал номе:

– Съезжай с трассы направо…

 

Видимо, заметив торчащий из «Террано» ствол винтовки, он резко тормознулся прямо посреди дороги. Я поставил винтовку на предохранитель и вышел из машины.

Дон за то время, пока мы не виделись, закабанел, но не слишком, на лице кое-где уже виднелась сеточка капилляров – значит, злоупотребляет. Это плохо. Он криво усмехнулся, увидев в моих руках винтовку. У него у самого было помповое ружье, типичное братковское оружие.

– Дай гляну. Импорт, что ли?

– Нечего тут смотреть. «Беркут», наше. Чо за движения у тебя?

– Да не, ничо. Валить надо.

– Валить? Давай валить будем…

– Подожди. Еще один чел подъедет.

– Кто?

– Мое дело. У тебя лавешки на трубе есть? Дай…

Я протянул телефон, Дон скривился:

– Чо, на «Нокию» денег нет?

– Не устраивает, давай обратно.

– Да ладно, пошутил… чо ты такой резкий…

– Беркут…

– Чего смешного?

– Да ниче.

Быстрый переход