Оттар выхватил второй нож и, перепрыгнув через бьющееся в судорогах тело, стремительно ринулся вперед — низко нагнувшись, словно собираясь броситься в набегающую морскую волну. За поворотом его ждали двое. Впрочем, «ждали» — не совсем подходящее для этого слово. Появление парня именно в то мгновение, когда он появился, оказалось для них полной неожиданностью. Первый, очевидно, не успел ни понять, ни разглядеть ничего — только почувствовал, как мимо него мощно просвистел темный вихрь — а потом жизнь его, клокоча, хлынула на покрытую нечистотами землю — из глубокой рассечины, идущей наискось через живот.

Второй грабитель, держа перед собой обеими руками несуразно выкованный узкий меч, попятился назад, изо всех сил тараща глаза, чтобы уловить смысл в молниеносных движениях противника. Прежде чем он сообразил принять оборонительную позицию, пара кривых ножей северянина, с лязгом скрестившись на манер чудовищных ножниц, отсекла ему голову. Укороченное тело, брызжа черно-красными струями из среза шеи, еще несколько мгновений стояло прямо, а затем, будто лишившись костей, сразу обмякло и опустилось на землю.

Оттар вылетел на затопленную синей полутьмой улицу и всплеснул ножами, стряхивая с них капли крови. Позади него вспухали изумленные голоса и вразнобой стучали шаги. Спокойно ожидая преследователей, он деловито вытер кривые клинки о штанины и вложил ножи в ножны. Потом, когда шум приблизился, когда короткие пересвисты полетели с разных сторон — из соседних переулков, — он закинул руки за спину и освободил из ножен двуручник. Привычное, но все еще волнующее ощущение силы заставило его улыбнуться — так было всегда, когда в его руках оказывался этот меч, захваченный когда-то его отцом в одном из морских набегов во Вьюжном море и переданный ему в день его совершеннолетия. О, Андар Громобой, вот уже более двух месяцев прошло с тех пор, как Оттар в последний раз обнажал свой двуручник для битвы! Парень сорвал с рукояти тряпки, и последний луч умирающей Утренней Звезды сверкнул на навершии меча, выточенном в виде головы виверны.

На пустынную улицу высыпали Ночные Братья. Двое, показавшиеся слева, были вооружены короткими прямыми мечами, одинаково удобными для колющих и рубящих ударов; двое, что выбежали из переулка справа, в руках держали метательные ножи без рукоятей, на поясах же у них висели: у одного кривой ятаган с зазубренным, как у пилы, лезвием, а у второго бронзовая палица с острым трехгранным клином — такая палица называлась «вороний клюв» и была предназначена для битвы с облаченным в латы противником. «Клюв» легко пробивал любой доспех, выкованный руками людей, и даже некоторые из доспехов, созданных в гномьих подземельях. Кроме того, из-за спины у вооруженного палицей вора выглядывал арбалет — это Оттар отметил особо.

Три ножа, брошенных один за другим, пролетели мимо Оттара — он не шелохнулся. Четвертый нож парень отбил коротким движением меча. И, шумно выдохнув сквозь хищно оскаленные зубы, взмахнул мечом над головой, разминая мышцы плеч и спины: пришло время славной рукопашной битвы.

Трое бросились на него одновременно. Тот, с «вороньим клювом», немного поотстал, укрываясь за спинами товарищей, чтобы наладить арбалет для выстрела. То, что произошло в следующий момент, ни он, ни троица, кинувшаяся в бой, никак не ожидали. Оттар шагнул вправо, присев на ногу, без усилий нанизал вооруженного ятаганом грабителя на длинный клинок двуручника и, словно крестьянин, бросающий вилами сноп соломы на скирду, швырнул нанизанного (безвольно болтающиеся ноги вора описали полукруг над камнями мостовой) в подбежавшую с другой стороны пару его товарищей, сбив обоих наземь.

Парень дал им подняться. Время, за которое легко можно было добить грабителей, он потратил на то, чтобы устрашающим взмахом окровавленного меча обратить в бегство обладателя «вороньего клюва».